Второй залп из трех таких же снарядов обрушился более прицельно. Две мины взорвались прямо перед главным входом, а третья – на боковом корпусе – «гусенице».

Вся массивная монументальная конструкция ростовского «театра-трактора» заходила ходуном. Мощный взрыв проломил крышу, убил или покалечил нескольких автоматчиков и полностью уничтожил расчет трофейного пулемета. В обычной 81-миллиметровой немецкой мине содержалось четыреста граммов взрывчатки, а в турбореактивном снаряде для «Небельверфера» – два килограмма! Последствия обстрела такими фугасными ракетами были поистине ужасающими!

– Все в подвал! Быстрее! – выкрикнул Ракитин.

Но тут новый залп «накрыл» театр. Пол ушел у Виктора из-под ног, его с силой швырнуло об стену, и сознание померкло. Последней мыслью было: «Обидно, что не успел!..»

* * *

Виктор не слышал громового «Ура!», перекатывающегося по улицам Ростова-на-Дону. Это спешили на подмогу еще две стрелковые роты, которые рано утром форсировали Дон. Теперь и они тоже пробивались к Театральной площади. А к западным окраинам города уже вышли «тридцатьчетверки» с мотопехотой на броне. Солдаты спешились и пошли вслед за танками. Взаимодействуя, они быстро и эффективно взломали растянутую оборону гитлеровцев.

Гитлеровцы цеплялись за каждый дом, каждую улицу, каждый перекресток. Весь день 28 ноября 1941 года жестокие бои шли уже в самом Ростове. Советские части 37-й армии и западная группа 56-й армии наступали навстречу друг другу, упорно сжимая «клещи» флангового охвата. Танки при поддержке пехоты успешно отбивали контратаки противника, взрывали пулеметные гнезда, громили позиции противотанковых орудий, жгли угловатые «панцеры» и приземистые, опасные, словно затаившаяся гадюка, самоходки Sturmgeschütz-III.

А в самом центре Ростова три пехотные роты, прорвавшиеся накануне ночью и утром, продолжали эффективно сковывать гарнизон Вермахта. Гитлеровцы в итоге были скованы в маневре и не могли быстро перебрасывать силы с одного участка своей обороны на другой. Да и психологический эффект от действий советских солдат внутри города был весьма важен. Как говорится, «у страха глаза велики»!

Немецкие солдаты чуть ли не впервые с начала войны против Советской России столкнулись не только с мужественным и упорным сопротивлением, но и с неплохо подготовленной контрнаступательной операцией Красной Армии. Маршал Семен Константинович Тимошенко действительно весьма грамотно спланировал удар по немцам в Ростове. Конечно, во многом ему повезло, да и стечение обстоятельств было в пользу советских войск. Но ведь талант военачальника в том и заключается, чтобы обратить себе на пользу удачное стечение обстоятельств, извлечь максимальный эффект, используя свои сильные стороны и слабости противника.

Под натиском советских войск гитлеровцы были вынуждены начать отступление из «ростовского мешка», который приготовил для них маршал Тимошенко.

Кроме того, успех Красной Армии в контрнаступлении на Ростов спровоцировал еще и кризис в немецком командовании. Фельдмаршал Герд фон Рундштедт запросил разрешения Гитлера отвести войска на рубеж обороны по реке Миус, но разрешения от фюрера не получил. Тем не менее фон Рундштедт все же отдал приказ к отходу, за что в тот же день был отстранен от командования. Однако вновь назначенный командующий группой «Юг» Вальтер фон Райхенау, прибыв на место, подтвердил приказ к отступлению. Так что у вроде бы «цивилизованных» и «стремящихся к порядку» немцев в Вермахте царил тот еще бардак.

Ну а Ростов-на-Дону остался советским. Это была крупная победа конца 1941 года. Вместе с контрнаступлением под Москвой решительные действия Красной Армии затормозили наступление вермахта.

Приветственную телеграмму Иосифа Сталина на имя маршала Тимошенко и других генералов Виктор Ракитин прочел уже в госпитале, во фронтовой многотиражке «За Родину!».

«Поздравляю вас с победой над врагом и освобождением Ростова от немецко-фашистских захватчиков. Приветствую доблестные войска 9 и 56-й армий во главе с генералами Харитоновым и Ремезовым, водрузившие над Ростовом наше славное советское знамя!»

Ракитин усмехнулся, что самое интересное – своей «памятью попаданца» он помнил прочитанную когда-то давно книгу Валентина Пикуля «Операция Барбаросса», в которой автор описывал в том числе и Барвенковскую наступательную операцию весной 1942 года на Харьков. То наступление закончилось масштабным окружением наших войск. В какой-то мере «Барвенковский капкан» стал прологом к летнему отступлению 1942 года, потере Севастополя и тяжелейшей битве за Сталинград. Но уважаемый автор исторического романа всю вину возлагает, естественно, на Сталина и на маршала Тимошенко. А вот о том, что именно Семен Константинович Тимошенко годом ранее провел фактически первую контрнаступательную операцию и успешно освободил Ростов-на-Дону – крупнейший промышленный центр Юга России, Валентин Пикуль напрочь умалчивает.

Вообще-то Валентина Саввича часто критиковали за чересчур вольное обращение с историческими фактами[22].

Теперь Виктор Ракитин, неведомым образом переместившийся в иные времена, что называется, на своей шкуре испытывал правдивость и объективность важнейших исторических событий. А также переносил – экстраполировал свой прежний жизненный и военный опыт на эти самые события.

Виктора вынесли с поля боя, он был без сознания. Обстрел «театра-трактора» прекратился сравнительно быстро, как только на площадь вышла советская стрелковая рота. Они-то и раздолбали этот треклятый шестиствольный миномет вместе с расчетом, а потом и полностью «зачистили» Театральную площадь от гитлеровцев.

Ракитин получил контузию, перелом левой руки, правой ноги и пары ребер – так сильно приложила его о бетонную стену ударная волна. Из его взвода автоматчиков погибла половина личного состава, а среди выживших было много раненых. Но боевую задачу они выполнили – отвлекли на себя значительные силы гитлеровцев.

* * *

В госпитале старшину Ракитина нашла и заслуженная награда – орден Красной Звезды. К нему Виктора представили еще в комендантской роте Сталино, когда он во главе патруля задержал особо опасных немецких диверсантов. Боевую награду вручил военный представитель, майор из штаба фронта. Правда, цеплять орден на больничную пижаму было неуместно, так что Красная Звезда пока дожидалась своего владельца в сейфе главврача госпиталя.

Правда, соседи по палате недвусмысленно намекали, что «надо бы обмыть»… Но тут уж врачи были непреклонны, после контузии – никакой выпивки!

* * *

Пока Виктор был в гипсе, ему хватило свободного времени, чтобы осознать все, что произошло с ним за короткий отрезок времени с октября по декабрь 1941 года. Кстати, Ракитин порой даже удивлялся тому спокойствию, с которым воспринял свое нежданно-негаданное перемещение во времени и пространстве. Хотя ведь какая разница – просто вместо «калаша» – верный «ППШ»! Пистолет-пулемет Дегтярева, если уж быть совсем точным. А война, как и в сорок первом, так и в две тысячи шестнадцатом – одна и та же. И враг тот же – лютый, безжалостный и беспощадный. Фашисты – они такие, и не важно, какой нации – хоть «арийской», хоть «бандеровской».