Бои шли по всему городу, но бойцы Диофанта одолевали. Правда, в гавани скифам и фракийцам удалось захватить несколько кораблей и благополучно отплыть, но их никто не преследовал, поскольку стратег все силы бросил на штурм акрополя, где засел Савмак. Наемники едва успели затворить ворота крепости и разбежаться по стенам, как начался приступ. Гоплиты били бревном в ворота, а тяжеловооруженные пехотинцы Диофанта снова полезли на стены. Их сбивали стрелами, камнями и копьями, рубили мечами и боевыми топорами, но они продолжали взбираться наверх нескончаемым потоком.

Базилевс Савмак сражался как простой воин, отражая градом сыпавшиеся со всех сторон удары и одновременно отдавая приказания подчиненным. Защитники акрополя стояли насмерть, и в какой-то момент показалось, что им удастся отразить вражеский натиск. Но силы уже были не равны, отбитые в двух местах, понтийцы прорвались за линию укреплений в пяти других. Сражались у царского дворца, у подножия башен, но это была уже агония, шансов на успешный исход битвы у защитников не было.

Савмак вместе с телохранителями отступил к храму Аполлона и на его ступенях принял последний бой. Позолоченные доспехи базилевса были иссечены, шлем помят, щит изрублен, а клинок затупился. Но царь Боспора бился отчаянно, решив дорого продать свою жизнь. Однако Диофант дал своим воинам строжайший приказ брать Савмака живым, и понтийцы не посмели ослушаться своего полководца. Телохранителей базилевса фалангиты перекололи сариссами, а его самого сбили с ног и прижали к земле щитами. Затем, скрутив веревками, отвели к стратегу, а тот распорядился заковать пленника в цепи и под усиленной охраной отправить на корабль.

Последних защитников акрополя добили в царском дворце. Битва за Пантикапей закончилась.

* * *

Падение столицы и пленение Савмака оказались кульминацией войны на Боспоре. Другого лидера местные скифы выдвинуть не смогли, армия распалась, а воины просто разошлись в разные стороны. Кто подался в Малую Скифию, кто в Ольвию Понтийскую, а кто отправился во Фракию. Местные же крестьяне просто вернулись по домам.

Скупые строчки «Декрета» не донесли до нас подробностей штурма столицы Боспорского царства армией Диофанта. Но то, что он был ожесточенным, сомнений не вызывает. Дело в том, что система укреплений столицы очень удачно вписывались в ландшафт, и это отметил Страбон: «Пантикапей представляет собой холм, населенный со всех сторон в окружности на 20 стадий. На восточной стороне города находится гавань и верфи приблизительно на 30 кораблей; есть там и акрополь». Как видим, само местоположение города наводит на мысль о том, что решающая битва за Таврику стоила стратегу дорого.

В «Декрете» вся кампания против Боспора укладывается в несколько строк. Там просто сказано, что Диофант «взял Феодосию и Пантикапей, виновников восстания наказал, а Савмака, убийцу царя Перисада, захватив в свои руки, выслал в царство Митридата». Обратим внимание на то, что в тексте конкретно прописано, что стратег именно взял эти города. А это подразумевает либо штурм, либо осаду. Но на осаду у Диофанта времени не было.

Из этого же текста следует, что после взятия Пантикапея полководец Митридата обрушил репрессии на сторонников Савмака. Но в чем они заключались и насколько были жестоки, мы никогда не узнаем. То же самое можно сказать и о судьбе бывшего базилевса. О том, что он был казнен, нет никаких сведений, и здесь можно предполагать всё что угодно, поскольку Евпатор мог его убить, мог посадить до конца дней в темницу, а мог и оставить на свободе. Ведь путь Савмаку на Боспор после того, как все его сторонники были либо перебиты, либо разбежались, был заказан. А Митридат не отказался бы иметь среди своих приближенных умного и смелого человека. Другое дело, согласился ли бы на это Савмак.

Впрочем, можно предположить, что и судьба победителя была незавидной. После своего блестящего триумфа в Тавриде Диофант навсегда исчезает из поля зрения античных историков. Как будто и не было его. Здесь тоже много чего можно нафантазировать, но, скорее всего, прославленный полководец просто угодил в опалу у Митридата. Говорить о том, что Евпатор банально позавидовал славе своего военачальника, на мой взгляд, глупо, царь Понта такой ерундой никогда не занимался. Он уж если и наказывал своих полководцев, то наказывал действительно за дело. Тогда, когда они переступали грань дозволенного, выходили за пределы своих полномочий и их деятельность начинала идти вразрез с планами царя. Это мы увидим в дальнейшем.

Граждане Херсонеса не скупились на дифирамбы стратегу: «Диофант, сын Асклепиодора, синопеец, будучи нашим другом и благодетелем, а со стороны царя Митридата Евпатора пользуясь доверием и почетом не менее всякого другого, постоянно является виновником блага для каждого из нас, склоняя царя к прекраснейшим и славнейшим деяниям». В городе Диофанта увенчали золотым венком, а его медную статую в полном вооружении водрузили на акрополе у алтаря Девы. Было от чего закружиться голове у полководца! Скорее всего, пребывая на вершине успехов и купаясь в лучах заслуженной славы, Диофант утратил чувство меры и стал позволять себе гораздо больше, чем следовало. Что и было замечено Митридатом, который не терпел подобных вольностей.

О том, что произошло после отставки знаменитого полководца, нам известно только из труда Страбона, да и сами эти сведения носят обрывочный характер. Рассказывая о Боспоре Киммерийском, ученый сообщил следующую информацию: «Ледяной покров же там, в устье Меотийского озера, столь крепок, что в какой-то местности зимой полководец Митридата одержал в конном строю победу над варварами, сражаясь на льду, впоследствии там же летом, когда лед растаял, он разбил их в морском сражении» (II, I, 16). В книге VII, III, 18 Страбон вновь возвращается к этой теме и отмечает, что «в этом проливе, как передают, Неоптолем, полководец Митридата, летом разбил варваров в морском сражении, а зимой – в конной стычке». Как видим, информация очень скудная.

Но кое-что мы все же можем узнать. Прежде всего, что Диофанта сменил стратег Неоптолем. Не надо думать, что новый командующий как полководец уступал своему предшественнику и что Митридат прислал на столь ответственный пост серую посредственность, чтобы самому спать спокойно. Дело в том, что Неоптолем приходился родным братом талантливому военачальнику Архелаю, который был на очень хорошем счету у царя и со временем стал его первым стратегом. Плутарх в биографии Гая Мария отмечает, что его герой хотел вести легионы на восток, «в Каппадокию и к Эвксинскому Понту сражаться с Архелаем и Неоптолемом». Аппиан, рассказывая о Митридате, отметит, что «военачальниками у него были два брата – Неоптолем и Архелай». В дальнейшем историк называет Неоптолема как «второго военачальника Митридата». Во время первой войны понтийского царя с Римом Неоптолем проявит себя с самой лучшей стороны в битве на реке Амний и станет одним из главных творцов победы.

Что же касается вопроса о том, откуда стратег был родом, то здесь нам дает ответ Плутарх, который устами Суллы обращается к брату Неопотлема: «Так, значит, ты, Архелай, каппадокиец и раб». Понятно, что под рабами римляне подразумевали всех подданных Митридата, поскольку сами выросли на республиканских ценностях. Но для нас принципиальным является то, что будущий диктатор назвал то место, откуда братья были родом – Каппадокия.