— Княжна велела проводить вас наверх, — сказал он.

— Я тоже что-то такое слышал, — хмыкнул Бен.

— Княжна назвала тебе свое имя, — сказала светлокосая, и голос ее был серьезен. — Но я прошу тебя, не называй его там, куда ты придешь. Для всех будет лучше, если ты станешь звать ее Кианит.

Она протянула ему руку, на раскрытой ладони лежал камешек, серовато-синий, точно такой же, как те, которые украшали корону каменной княжны. Хастингс подумал секунду и взял.

— Хорошо, — кивнул он, обернулся к Джил и подмигнул ей: — Давай выбираться отсюда, что ли.

Дорога на поверхность лежала через замшелые пещеры. Наметанный глаз охотника на фей без труда находил то приметный камень, то узловатое дерево, которое Хастингс запомнил раньше. К исходу первого дня он готов был ручаться, что именно этой дорогой их с Джил вели к каменной княжне Кианехт.

Открытие это Бена не порадовало, потому что выход был где-то близко, а значит, была и возможность отыскать его, не ввязываясь ни в какие сделки.

Свои наблюдения он предпочел оставить при себе. Определенность, даже такая, действовала на Джил Грегори положительно. Она как будто меньше нервничала из-за брата и возвращения домой. Впрочем, дело могло быть не в определенности, а в чародействе, разлитом в воздухе пещер вместе с серебристым светом.

На привалах Джил рисовала. Обычно деревья, мхи, ручьи, растущий из потолка кварц и молчаливого гвиллиона, державшегося от людей чуть поодаль, но однажды Хастингс краем глаза заметил в нее блокноте набросок, подозрительно похожий на него самого.

Подозревать что-то девушка начала только тогда, когда пещера снова стала рукотворным коридором, мрачным и неприветливым. Потом коридор влился в развилку, и Морион повел их в правый проход, тот, который Бен так и не прошел до конца.

Наверное, гвиллион почувствовал что-то в тяжелом молчании, поэтому он заговорил, второй или третий раз за весь день:

— Вы бы все равно не нашли здесь выхода. Он закрыт.

Хастингс хмыкнул. Не все закрытые двери можно открыть, но некоторые из них — определенно. Джил сказала ему:

— Но нам пришлось бы возвращаться обратно. Ведь так?

— Дорога к Вороньей башне лежит через наши земли, — согласился Морион.

— Вороньей башне? — голос девушки заставил Бена насторожиться.

— Там живет Король-Ворон, — проводник даже глянул на нее через плечо.

— У нас в Иннерглене, у людей тоже есть Воронья башня, — проговорила Джил встревожено. — Вернее, ее руины.

— Из было две раньше. Когда появилась Граница, одна башня осталась на месте, вторая оказалась за туманом и пропала. Может быть, она там, на вашей стороне Границы.

Хастингс задумчиво кивнул, не заботясь, что в подземной полутьме, освещенной только гвиллионским фонариком, его движения не видно.

Джил поймала его за руку холодными пальцами:

— Дилан, он пошел туда, к нашей Вороньей башне, когда потерялся.

— Король-Ворон — единственный, у кого достало бы могущества забрать твоего брата сюда, — ответил ей Морион.

— Кто он вообще такой, этот Король-Ворон? — со вздохом спросил Хастингс. Он знал кое-что о Королях и Королевах Другой стороны, но в основном это были обрывки, случайно услышанные где-то, малопонятные ему метафоры, больше похожие на загадки или стихи, чем на что-то, на что можно было бы опереться на самом деле.

В отличие от сидов, с которыми Бену Хастингсу приходилось иметь дело обычно, народ каменной страны отличался просто удивительной прямолинейностью.

— Мудрец, чародей, отшельник из сидов, которому эти горы приглянулись больше зеленых холмов, — Морион совершенно человеческим жестом пожал плечами.

— Почему тогда его называют королем? — в голосе Джил отчетливо слышалось что-то, похожее на недоверие.

— Потому что Королевский камень отметил его. Как и прочих, кого называют Королями и Королевами. Довольно разговоров. Поверхность близко, будет скверно, если нас услышат те, кому слышать не положено.

Коридор, по которому они шли, судился, идти приходилось цепочкой по одному. Хастингс приотстал, пропуская вперед Джил. Теперь он отчетливо чувствовал в воздухе сырость, густой запах земли и какой-то далекий гул.

Ход уперся в тупик. Гвиллион прильнул к каменной породе всем телом, словно прислушиваясь. Хастингс ждал молча. Джил присела на землю возле стены. Она снова показалась Бена ужасно усталой. Он неловко пошевелился, мучительно соображая, чем может приободрить ее, но Морион вскинул руку, призывая сохранять тишину.

Наконец он отстранился от стены. Прошептал шуршащим шепотом:

— Как будто никого нет. Я открою проход.

Серые руки гвиллиона смутно виднелись в темноте. Потом скала между его ладонями неожиданно раскололась ослепительно яркой трещиной. Камень пополз в стороны, а за ним слезящимися после темноты глазами Хастингс увидел склон, поросший редкой травой, и холмы, тонущие в дымке на горизонте.

Он взял за руку Джил и осторожно протиснулся мимо стража каменной страны. Там, где на Мориона попал свет, громоздились скальные наросты, покрытые желтоватым лишайниками. Каменной стала и половина лица, трещины избороздили ее, как глубокие морщины.

Джил неожиданно остановилась рядом с ними и сказала:

— Мне хотелось бы остаться тут немного дольше, если бы была возможность.

— Ты запомнишь, — сидскую половину лица тронула грустная улыбка. — И нарисуешь.

Хастингс коротко кивнул ему и повел Джил наружу, под серое небо Другой стороны.

Уже на склоне Бен сообразил, что за шум слышался ему в подземелье. С гор дул ветер, и его голос далеко разносился вокруг.

— Снова пасмурно, — проговорила Джил. Она поправила лямки рюкзачка на плечах и первой решительно зашагала прочь от хода в подземную страну гвиллионов.

— Так и должно быть, — Хастингс жадно вдохнул холодный воздух, пахнущий хвоей. — Я ни разу не видел солнца на Другой стороне. Говорят, что если увидишь его здесь, Граница обратно не выпустит.

— Как это случается?

— Чем чаще приходишь на Другую сторону, тем больше шансов. Еще если есть здешнюю еду и пить воду. А еще как повезет. Я видел ребенка, похищенного мальчика, которому солнце стало светить на третий день здесь. А Уильям Керринджер, на которого я работаю в Байле, ходит через Границу уже лет сорок, наверное, и ни разу не видел ни единого луча или блика.

Ниже по склону за неприветливый камень цеплялся можжевельник. Еще ниже колыхались под порывами ветра верхушки сосен. Бен прищурился, пытаясь определить направление. На Другой стороне с этим всегда возникали проблемы. Да и само понятие "направление" было здесь очень условным.