По себя Джил решила, что будет называть ее волшебницей, раз уже она спасла их от одной из вороньих ведьм. И дом у нее был подходящим для волшебницы — как будто бы уютным, но с мрачной начинкой в виде очага, у которого ждут пришедших из смерти. Или из Бездны, и пойди еще разберись, что хуже.

— Да, госпожа, — глаза Хастингса сверкнули. — Он помогает мне найти дорогу, когда ее нет. Ладно. У нас тут вышла странная история. У Джил пропал брат. В ущелье Слай-Дерро, это возле Иннерглена. Далеко от Байля. Она сама перешла через Границу там же, в ущелье.

— Бенмора, — задумчиво проговорила Гвинет. — Так называются эти горы по обе стороны Границы. Там владения Короля-Ворона, и если кому и под силу устроить такое, то только ему.

— Эти ведьмы говорили что-то об этом, — Джил вздохнула. При мысли о брате, Короле-Вороне и всех неприятностях, в которые она влезла, на плечи девушки снова навалилась усталость. — И гвиллионы тоже. Кажется.

— Ты отправишься с ней за мальчиком? — тонкие пальцы сиды огладили полотно на ткацком станке, но за челнок она браться не стала, вместо этого окинула пытливым взглядом Бена Хастингса, сосредоточенно жующего лепешку.

— Я влез в эту историю по самые уши, — отмахнулся охотник на фей. — Придется.

— Я мало знаю о народе Бенморы, — сказала ему волшебница. — Но не думаю, что ответы есть у кого-то кроме Короля-Ворона. Здесь ты помощи не найдешь. Власти Короля-Охотника и Королевы Холмов в Бенморе нет.

— И не собирался, — Хастингс добрался до горшочка с вареньем и выглядел так, как будто оно сейчас волновало его гораздо больше. — Не хотелось бы мне переступить ту черту, за которой заканчиваются их долги, а начинаются мои. И нужда моя пока не настолько велика, чтобы идти к Той, которая скачет в Охоте.

— Если вы думаете, что я понимаю, о чем вы говорите, — Джил вздохнула, — это не так.

— Если нам не повезет, ты узнаешь, — хмыкнул Хастингс с набитым ртом, и девушка с трудом удержалась от желания его как следует треснуть. Остановил ее только взгляд хозяйки дома, которая глядела на них с Беном с какой-то затаенной печалью.

— Дилану снились вороны. Или вороны, — девушка попыталась собрать в кучу разбегающиеся мысли. — Раньше такого никогда не было. И он начал их рисовать.

— Это возможно, — Гвинет кивнула. — Королева Холмов и Король-Охотник умеют насылать сны что здесь, что ту сторону Границы, а о Короле-Вороне ходит слава более хитроумного и искусного колдуна.

— И не только они, — задумчиво сказал Хастинг. — Как ни крути, придется тащиться к нему. Только тут есть еще одно дело.

— Дело?

— Гвиллионы. Их княжна стребовала с нас плату за право прохода. Едва ли они дадут нам пройти через свои горы без нее.

— Что за плата? — золотоволосая волшебница нехорошо прищурилась.

— Горькая чаша. Как будто она у сиды Тернового холма, но та отдаст ей посланнице княжны. Сама Кианит явится за ней не может.

— Я слышала об их проклятии. Втором из них. Первый раз их прокляли еще раньше, когда они могли оборачиваться камнем по своей воле.

Леди Гвинет придвинулась ближе к очагу, и Джил наконец смогла разглядеть ткань, растянутую на ткацком станке. Наверное, это должен был быть гобелен, потому что в сотканном наполовину полотне уже просматривался рисунок — серое небо, красные стебли какой-то травы и одинокая фигура, идущая через это красное поле. От гобелена веяло какой-то непонятной тревогой, и Джил решила, что лучше будет разглядывать самую ткачиху, или огонь в очаге, или еще что-нибудь.

— Первое проклятие? — задумчиво переспросил Бен Хастингс. Первую лепешку он одолел и теперь лениво отщипывал от второй по маленькому кусочку.

— Если на любого из них в каменном обличье упадет тень от ножа, камнем он и останется.

— Она наложила на меня гейс, их княжна, — Хастингс поморщился. — Не брать нож в левую руку.

— Бывают и тяжелее гейсы, — Гвинет сложила руки на коленях. Помолчала немного, потом спросила прямо: — Зачем ты ходил за водой молодости?

Охотник на фей замялся и, к удивлению Джил, отел глаза. Проговорил медленно, тщательно выбирая слова:

— Я хочу исправить то, что сделал этот урод с мельницы. Нет, не так. Я хочу, чтобы не вышло так, будто всякое мудачество сильнее волшебства.

Она покачала головой, печали во взгляде прибавилось:

— Это не так плохо, быть старой. Оказалось, что в некоторых вещах старые глаза зорче. Особенно если смотреть вглубь.

— Я просто хочу, чтобы у тебя был выбор, — Хастингс сжал зубы и глянул на нее в упор. На скулах у него выступили желваки.

Джил очень хотелось спросить, что случилось, и о каком уроде с мельницы они говорили, но она прикусила язык. Даже она, чужая здесь, поняла, чувствовала каким-то внутренним наитием, что время сейчас не подходящее.

— Пусть будет так, — Гвинет вздохнула. — Тем более, что твои поиски привели тебя в нужное место в правильное время. Но знал бы ты, какое это искушение, понадеяться, будто твои поиски рано или поздно увенчаются удачей. Я знаю тебя достаточно, ты ведь не отступишься, страж Бездны.

— Вот только о Бездне не надо, — Бен улыбнулся, но получилось у него это как-то вымученно. — Мне до сих пор холодно, как вспомню.

— Ты обещал мне рассказать, — поспешно сказала Джил, в надежде сменить тему. То, о чем говорили эти двое, было слишком личным, чтобы она не чувствовала себя неловко, слушая.

— Это старая история, хотя, наверное, не по меркам Другой стороны. Здесь многие любят заигрывать с вечностью, — на лице охотника на фей мелькнуло что-то вроде облегчения, как будто он и сам рад был перемене в разговоре. — Как объяснить-то. Вот есть наша сторона Границы, есть эта. А есть Бездна.

— Я раз пять сегодня слышала это слово, — невольно Джил сама пододвинулась к огню очага, горевшего ярко, бездымно и, удивительное дело, до сих пор не затребовавшего новой порции дров.

— Говорят, было так, — хрипловатый голос волшебницы стал мягче, — прежде не было нужды блуждать в тумане, чтобы людям попасть в полые холмы или нам выйти к человеческим поселениям. Границы не было. А Бездна была, и были те, кого она породила.

— Кого? — невольно переспросила Джил.

— Фоморов.

— Я их сам не видел, хотя один из них рвался выбраться наружу. Ну и нарвался. К счастью.

— Ничего не понимаю, — Джил помотала головой.

— Бездна вечно голодна. Ей нужно все тепло и весь свет, который есть за ее пределами. И это будет мало. Таковы и ее дети, фоморы, — голос Гвинет все еще звучал мягко, но теперь в нем появились какие-то новые нотки. — Иногда они вырываются наружу. Иногда кому-то из нас, сидов или людей приходится идти в Бездну, чтобы не дать им этого сделать. И тогда нужен страж, который будет охранять для ушедших дорогу обратно.