Наконец, до Бельских дошли сведения, что партизаны хотят упразднить еврейский отряд. Таким образом, серьезная угроза его существованию исходила не от немцев, а от людей, которые вроде бы находились на одной стороне с Бельскими. Братья посовещались и решили попробовать договориться с партизанами.

Была назначена встреча на заброшенном хуторе. Братья вооружились до зубов и с тяжелым сердцем отправились в путь — они были готовы к самому худшему. На хуторе их ждал молодой русский офицер Виктор Панченков.

Виктор, которому едва исполнилось двадцать лет, был значительно моложе троих братьев Бельских. Но, несмотря на это, у него был богатый военный опыт. Он уже успел окончить военное училище и повоевать в Финляндии в 1940 году. Накануне вторжения Гитлера он получил звание лейтенанта и был отправлен в часть, дислоцированную на западной границе СССР. Его часть была рассеяна в июне 1941 года, а сам он, оказавшись в глубоком тылу у немцев, сумел добыть гражданскую одежду и выдать себя за сельскохозяйственного рабочего.

Весной 1942 года он вместе с другими отбившимися от своих частей солдатами и несколькими мужчинами из местных организовал партизанский отряд. К апрелю в нем было тридцать человек. Виктора избрали командиром, а отряду — чтобы походить на настоящее воинское соединение — присвоили номер 96.

Виктор был очень хорош собой, и это сразу оценили местные женщины. Впрочем, Тувью это мало интересовало.

— Почему местное население называет ваших людей еврейской бандой? — спросил Виктор, сразу переходя к делу. — Почему вы грабите людей?

Тувья ответил, что он не главарь «еврейской банды», а командир партизанского отряда имени маршала Жукова.

— Родина нуждается в нас, чтобы вести общую борьбу против немецких оккупантов, — сказал он. — И она не делает различия между евреями и неевреями.

Умный Тувья сразу нашел правильные слова. Виктор был коммунистом и интернационалистом, он вырос в краю, где с 1917 года управляли Советы, и его отец был председателем колхоза. Он верил, что в рабоче-крестьянском раю не будет места антисемитам.

— Но крестьяне говорят, что вы грабите их! — сказал он.

— Тогда единственный способ решить проблему — встретиться с теми, кто нас обвиняет.

И они договорились вместе отправиться к самому активному жалобщику. Так и сделали, явившись через несколько дней в деревню Негримово.

Тувья постучал в окно и попросил у хозяина немного продуктов.

— У меня ничего нет, — сказал крестьянин. — Меня евреи ограбили. Все забрали, даже скатерть со стола унесли.

В разговор вмешалась его жена.

— Всех евреев поубивать надо! — выкрикнула она, высунувшись в окно. — Немцы сами берут то, что им надо. Русским мы бы все сами, до последней крошки, отдали бы. Но чтобы евреям!..

Виктор вошел в дом и увидел, что на столе полно еды и спиртного. В гневе он выхватил пистолет и направил на трясущегося от страха хозяина.

Но за того неожиданно вступился Тувья.

— Пока продолжается война, — чуть позже сказал он, — ты никогда не должен различать партизан. Партизан, который придет к тебе в дом и попросит еды, будь то еврей, поляк, русский, белорус или цыган, должен быть накормлен. Ты обязан запомнить этот урок, иначе это плохо для тебя кончится.

Тувья почти дословно повторил то, что говорило радио Москвы, и это, конечно, помогло ему завоевать расположение Виктора. Правда, Виктор не успокоился, и они обошли все дома, хозяева которых обвиняли евреев в грабежах. В итоге с Бельских были сняты все обвинения. После этого лед между Виктором и братьями Бельскими растаял, и они согласились объединить усилия для боевых операций.

Завершался сезон уборки урожая. Амбары ломились от зерна, которое вскоре собирались отправить либо в Германию, либо в действующую армию. Виктор и Тувья решили помешать этому. Они разделили людей на небольшие группы, поручив каждой поджечь одно из зернохранилищ. Поджоги должны были состояться в полночь 1 сентября 1942 года. План сработал блестяще. Все сразу потушить было невозможно, и в результате пожар уничтожил тысячи тонн пшеницы.

Когда огонь только разгорался, неожиданно появились советские самолеты и подвергли бомбардировке стоявшую неподалеку немецкую часть.

— Мы любовались великолепным зрелищем, — позже писал Виктор. — В амбарах полыхал фашистский хлеб, а над нашими головами гудели советские самолеты.

Эта воздушная атака значительно подняла авторитет двух партизанских отрядов. «Они теперь в контакте с Москвой!» — повторяли люди. Что могло лучше убедить крестьян в необходимости обеспечения еврейских партизан продовольствием?

Окружной комиссар Вильгельм Трауб был захвачен врасплох происшедшим, и, похоже, всерьез опасался партизанского вторжения в Новогрудке.

Тувья предложил Виктору и далее действовать вместе. Но братья, да и другие члены его отряда, встретили эту идею прохладно — они не хотели объединяться с неевреями. Что помешает людям Виктора, если они когда-нибудь попадут в плен, показать путь к лесному лагерю евреев? Пусть сам Виктор казался хорошим человеком, но где гарантия, что его товарищи окажутся такими же людьми? По мнению Зуся, все они были «бандитами и антисемитами».

Виктор, истинный коммунистический идеалист, попытался развеять их опасения.

— Антисемитизм чужд советским людям, — говорил он. — Всякий, кто выказывает ненависть к евреям, — враг советского народа и заслуживает смерти как предатель. Я сам с удовольствием расстреляю такого человека!

И он уговорил-таки объединиться для новой боевой операции, которую сам спланировал. Идея заключалась в том, чтобы отбить у немцев экспроприированные у крестьян съестные припасы. Виктор предложил устроить засаду на дороге, неподалеку от деревни Новая Ельня.

Двенадцать бойцов из отряда Бельских расположились возле шоссе, там, где машины из-за крутого поворота вынуждены были сбавлять скорость. Десять партизан из отряда Виктора спрятались с другой стороны дороги, прямо напротив людей Бельских. Девчонке из соседней деревни поручили дать знак партизанам, когда колонна подойдет достаточно близко к повороту.

Бойцы выжидали; тем временем мимо то и дело проезжали немецкие бронированные машины. Наконец, юная дозорная сообщила, что приближаются две машины: автомобиль с нацистскими офицерами и грузовик с продуктами. Едва появился автомобиль, партизаны открыли по нему огонь, но фашисты успели проскочить. Но когда грузовик поравнялся с поворотом, партизанские залпы попали в цель: шины грузовика были прострелены, а раненый водитель сполз на сиденье.

Несколько фашистов и местных полицейских выпрыгнули из грузовика и стали стрелять в партизан, но попали под перекрестный огонь и побежали к лесу, бросив убитых и раненых. Грузовик достался партизанам (в нем, кроме продуктов, оказались и боеприпасы), они опустошили его и подожгли.

— Мы взяли столько продовольствия и боеприпасов, сколько смогли унести на наших плечах, — вспоминал Михл Лейбовиц, один из бойцов отряда Бельских. — Позже немцы возвратились, чтобы забрать мертвых, а заодно найти виновных. Им подвернулся какой-то бедолага, который рубил дрова в лесу, и они, наверное, решили, что это Тувья Бельский. Увезли несчастного в Новогрудок и повесили на ярмарочной площади.