Он кинул табакерку в камин, в котором она разбилась, а кусочки, оставшиеся от нее, перемешались с догорающими углями.

Волли, приложив носовой платок к кровоточащей губе, демонстративно расправил плечи, окинул взглядом комнату и пораженные случившимся лица присутствующих, находившихся в ней, затем со злорадством и враждебностью взглянул на Люси и вышел из комнаты, а за ним по пятам плелась рыдающая жена, идти которой помогала Донна. Ричард закрыл за ними дверь и повернулся к гостям, его щеки впали от расстройства.

— Мне очень жаль, что вы стали свидетелями нравственного паления человека, которого мы все с вами знали в течение долгого времени. Вы слышали, что я сказал, поэтому проявите милосердие по отношению к Аделине Волли, ведь она ни в чем не виновата, и в этом и уверен.

Послышался слабый шепот согласия. Люси, все еще сидящая на стуле, в то время как остальные давно поднялись на ноги и разошлись но группам, думала о том, следует ли ей разоблачить себя и признаться в том, что она поступила так же подло, как и Джеймс. Но неожиданно Джош подсел на освободившийся стул, стоящий рядом с ней, и под столом схватил ее за запястье.

— Достаточно признаний, — неистово пробормотал он. — Только Бог знает, откуда у вас такое мастерство, и кто вы такая, и что вам надо, но я думаю, вы не та, за кого себя выдаете. Только в игорном доме или казино можно научиться так играть.

От приступа гнева ее щеки загорелись.

— Вы самый дерзкий и надменный мужчина, которого я когда-либо встречала!

Люси почувствовала, что ей стало намного легче, когда она высказала все, что о нем думает. Он еще сильнее сжал ее запястье и продолжил говорить таким же грубым еле слышным голосом, принуждая ее слушать:

— Все, что произошло сегодня вечером, было только на пользу, хотя я не сомневаюсь, что это были ваши происки, но если вы признаетесь, что участвовали в этом, Уорвики окажутся в полном замешательстве. Единственная причина, но которой я сам вас не выдам, это то, что мисс Донна уже достаточно натерпелась за этот вечер. Ради ее благополучия я приказываю вам держать язык за зубами, или она больше никогда не позволит играть в карты в ее доме. То, что Волли потерял свое достоинство, никак не отразится на репутации ее дома, а вот присутствие в нем настоящего профессионального шулера — может. — Его голос стал более угрожающим и страшным. — Если вы не будете держать язык за зубами, я скажу, что Волли был прав, обвинив вас, а также могу сказать, что вы помешали ему сорвать джек-пот. И смогу это доказать, потому что у меня на карты отличная память, и их можно будет проверить, ведь они все еще лежат на столе. И вам придется признать, что вы прятали карты. Никто в таком случае больше вам не поверит.

У нее не было другого выхода, кроме как подчиниться ему, но она была уверена в том, что Ричарду все же следует узнать правду от нее. Она вырвала запястье из его цепкой руки, они с ненавистью обменялись взглядами. Люси поднялась со стула и направилась в сторону гостей. Возвращение Донны в комнату немного отвлекло внимание присутствующих от неприятного инцидента, от которого Люси трясло. Вечер подходил к концу, все были глубоко шокированы тем, что произошло, а некоторые мужчины с печалью вспоминали, сколько раз при игре в карты удача улыбалась Волли и как он не раз обирал их до нитки.

Ричард должен был отвезти Люси обратно в отель, но Джордж и Рут Холлэнды предложили подвезти ее, и она с удовольствием согласилась, ведь они ехали в том же направлении, и им было по пути. Она пожелала Донне спокойной ночи, и Ричард вышел проводить ее во двор.

— Я сожалею, что ваш первый визит в наш дом оказался таким неприятным, — сказал он, сжимая ее руки в своих.

Она подняла глаза и посмотрела на его лицо, которое находилось в тени, ее же освещалось нежным светом, льющимся ярким потоком из гостиной, так как двери были открыты.

— Это не ваша вина, — ответила она, убежденная, что он должен знать все подробности, — и когда-нибудь я поговорю с вами о произошедшем.

— Я буду рад поговорить с вами в любое время. — Ричард взял руку Люси, поднес ее к губам и поцеловал.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, он проводил ее до кареты и усадил рядом с Рут. Когда экипаж двинулся по дорожке, посыпанной галькой, Люси обернулась, чтобы помахать рукой на прощание, и увидела, как Джош подошел к Донне, стоящей в освещенных светом дверях. Донна быстро помахала Люси и отвернулась. А она все продолжала смотреть из окошка кареты, пока они не свернули за поворот и не скрылись за холмами.

Двое мужчин напрягались, таща чемоданы Люси наверх в ее новую комнату, находящуюся в морском коттедже, озлобленные тем, что проход в нее был слишком узким, но наконец им удалось поднять и занести вещи в просторные апартаменты. После того как чемоданы были распакованы, Мэг, дочь Эмми, без посторонней помощи спустила их на первый этаж и положила в подвальное помещение. Молодая и сильная, с крупными темными кудрями, спадающими с высокого лба, она была более женственной, чем ее мать, но с такими же хитрыми, лукавыми глазами, которые, казалось, впитали в себя цвет серо-голубого моря, рядом с которым они жили.

Такова была натура Мэг — всем помогать. Она помогла Люси распаковывать вещи, а затем практически окружила девушку своей заботой. За что бы ни бралась Мэг, у нее отлично получалось, потому что она вкладывала в работу всю душу, чем напомнила Люси Алину, которая всегда отлично справлялась со своими обязанностями и была просто хорошим, сердечным человеком. Она вспоминала о своей бывшей служанке с благодарностью и признательностью. Пребывая в состоянии шока, перед тем как она собралась навсегда покинуть Флоренцию из-за всего случившегося в эти дни, она не отдавала Алине никаких указаний, например, что следует собрать и упаковать вещи. Люси полагалась на ее мудрость и рассудительность. Алина по собственной инициативе положила к вещам, подаренным Стефано Люси на дни рождения и новогодние праздники, позолоченные часы, а также еще много необходимых и нужных вещей, таких как постельное белье, персидский коврик и лампу, купленную однажды в Венеции.

— Вам нравится жить в чужой стране? — серьезно спросила Мэг, когда вся рутинная работа была выполнена.

На ее лице было написано недоверие и сомнение, как будто ничего хуже, чем жить в чужой стране, для нее не было.

Люси еле сдержала улыбку. Она всунула ключик в часы и стала их заводить.

— Несмотря на то что в Италии я жила богато и любовалась прекрасными видами, я никогда не чувствовала, что принадлежу этой земле. Мое сердце и душа всегда тянулись в Англию.

По выражению лица Мэг было очевидно, что она понимает Люси.

— Я знаю, что вы имеете в виду, я чувствовала то же самое. Я долгое время жила во Франции, плавала на корабле вместе с Бобом, но мне всегда поскорей хотелось вернуться домой. — Она раздраженно вздохнула. — Боб больше не возьмет меня собой в плавание. Он постоянно чуть ли ни затевает драку с Фрогги, если берет меня.