Она очень тяжело пережила это, никогда не рассказывала об этом родителям, не ходила к психотерапевтам и психологам, не рассказывала на исповеди (не смогла объяснить почему), но прожила много страшных лет в состоянии полного психологического одиночества, и это были очень тяжелые годы. И вот я, как Муму, не понимаю – за что?

У нее все потом сложилось хорошо. Она изменила свое отношение и к сексу, и к людям, и к себе. Она обратилась ко мне много лет спустя по поводу совсем других проблем, не имеющих никакого отношения к этим страшным годам ее жизни, но я все равно помню ее больше из-за этих страшных лет ее юности, и думаю, как все могло бы было быть по другому, если бы только мама в отрочестве честно сказала ей, что сексом можно заниматься не только для детей, но и для удовольствия. Пусть иногда. Не очень часто. Чуть-чуть.

У меня есть клиентка, с которой я работаю 17 лет. Мне это очень легко запомнить, потому что мы начали работать ровно за год до рождения моей младшей дочери, а ей сейчас 16 лет. И 17 лет – это не потому, что я плохо работаю, как вы могли бы подумать, и не потому, что я собираюсь лечить ее всю жизнь (как в том анекдоте) и дочерям передать – вовсе нет. Просто у нее была очень тяжелая болезнь. Ей официально диагностировали эндогенную депрессию с шестью эпизодами по полгода каждый. Три года в общей сложности она пролежала лицом к стенке. Уже семнадцать лет она не принимает препараты, и лет десять как у нее нет ни одного эпизода. Да, я знаю, с точки зрения ортодоксального психиатра диагноз был поставлен неверно. Может быть.

Я не об этом. На протяжении всей нашей работы у клиентки были сновидения, которые она мне рассказывала. Среди этих сновидений были эротические. В качестве партнера в эротических сновидениях ее психика почти всегда выбирала меня. А почему бы нет? Зачем кого-то придумывать, когда есть доктор.

При этом это были гениальные эротические сновидения. Ее психика была очень хорошо воспитанной и очень глубоко (вплоть до лимбической системы и ретикулярной формации) моральной. Просто так переспать с доктором она не могла даже во сне. Поэтому структура сновидения всегда строилась так: она заходит к себе домой, идет по коридору, видит справа в гостиной на диване мужа с двумя любовницами, во сне говорит себе «Ах, так!», проходит к себе в спальню, там уже лежу я в кровати под одеялом, и клиентка с чистой совестью забирается под одеяло.

Я систематически пытался стрясти с нее дополнительную оплату за несанкционированное использование виртуального образа доктора. Она систематически смеялась и воздерживалась от оплаты.

И вот лет пять назад она пришла на сеанс очень веселая с ехидно-хитрым и загадочным взглядом.

– Все! – сказала она, смеясь. – Моя голова списала вас на пенсию.

– Что такое случилось? – встревожился я.

– Мне сегодня ночью приснился эротический сон, в котором я занималась сексом с инструктором по фитнесу.

– Ну что ж, – ответил я, – вот так психотерапевт и узнает, что пришла старость.

И мы весело посмеялись.

Ответьте мне (себе) на вопрос: у кого больше шансов стать пациентом (пациенткой) психотерапевта (психиатра) – у человека, у которого в молодости была бурная сексуальная жизнь, или у человека, у которого в молодости была бедная сексуальная жизнь?

Ответ верный.

Это случилось так давно, что если бы у вас тогда родились дети, они бы сейчас уже учились в университете, причем не на первом курсе. Я тогда работал в городском психотерапевтическом центре, о котором наша любимая заведующая Ирина Степанова говорила: «Почему, когда идешь по отделению – вокруг нормальные люди, а когда заходишь в ординаторскую – одни придурки». Это она о нас – врачах, любя. Потому что, когда она нас не любила, она говорила: «Трам-пам-пам». А если Ирина Викторовна говорила: «Трам-пам-пам», это означало, что эпикризы за последние три года нужно если не написать, то хотя бы сдать.

Все мы, как могли, выживали в советской (и постсоветской) системе здравоохранения и образования, которая строилась по заветам наркома просвещения Луначарского: врачам и учителям государство платить не должно – сами должны выживать.

Прежде чем сбежать из медицинской академии, я восемь лет вел в блокноте подсчеты, и восемь лет подряд у меня получалось одно и то же: обучение студентов давало 1/20 дохода, частная практика 19/20 дохода, а по затратам времени – студенты и частная практика распределялись 50 на 50. Таким образом, обучение студентов медицинской академии было чистым и неприкрытым актом гуманизма, который у меня окончательно закончился после рождения третьего ребенка. Необходимость штучно покупать памперсы и переживать потом, сколько раз за ночь пописает дочка, навсегда убило во мне советского педагога-бессребреника.

Вам уже надоело это читать и вы ждете, когда же будет про оральный секс? Понимаю.

Была у меня замечательная клиентка – и умная, и красивая, и вроде бы все при ней, но почему-то с систематическими депрессивными эпизодами. В общей сложности она пролежала лицом к стенке шесть раз по полгода. Три года. Психиатры поставили ей эндогенную депрессию и на этом успокоились. Однако проблема заключалась в том, что на нее крайне плохо действовали антидепрессанты, а если честно сказать – вообще не действовали. Я даже в учебниках середины XX века стал искать какие-то схемы, после того как перепробовал все, что было под рукой. Ничто не помогало.

Тогда от безысходности я предложил ей (хуже все равно не будет) постараться найти причину депрессии в ее жизни. Не буду вас томить и сразу скажу: причину мы нашли. Клиентка была, как я уже сказал, женщина и умная, и красивая, и сама себя сделавшая, и сама к себе хорошо относящаяся, и вышла замуж не за кого попало, а за достойного мужчину. При этом у нее всегда была жесткая внутренняя установка: если он мне хотя бы раз изменит – я с ним жить не буду. Шли годы счастливой совместной жизни, двое детей, дом – полная чаша, все хорошо, но начались те самые депрессии.

Опять же не буду подробно пересказывать, как мы до этого докопались, но в чистом остатке получилось вот что: она попала в ловушку. Она не могла принять и не могла не замечать, что муж ей изменяет, но и признаться себе в этом она не могла. Если она себе в этом признается – значит, нужно разводиться, а разводиться не хочется, потому что муж в целом замечательный, двое детей и дом – полная чаша. Это я уже тоже говорил. Если не разводиться – значит, нужно спустить в унитаз всю систему своих принципов, гордость и уважение к себе. Выбор невелик. Ее психика выбрала лечь на диван, повернуться лицом к стенке и думать о том, как бы ей поскорее умереть.

Всего пара лет работы и мы пришли к выводу, что факт измены со стороны мужа – не основание для развода, а основание для раздумий о том, почему это происходит. Мы подумали и выяснили и этот момент.