— Нет уж, увольте, — улыбнулась Прасковья-Жозефина. — Я, конечно, в какой-то степени помогаю людям, но полностью отдаваться этому делу вовсе не намерена…

— Почему? — поднял Иван Федорович взор на содержательницу публичного дома.

— Люди не стоят того, — твердо ответила мадам Жозефина, и ее взгляд сделался острым и почти жестким. — Ведь, по большей части, это злые, меркантильные, завистливые и гадкие существа, ищущие только пользы для себя и сугубо личной выгоды. Нет, — усмехнулась она одним уголком губ, — тратить годы своей жизни на людей и на помощь им я ни в коей мере не расположена.

— Ясно, — кивнул Воловцов и отчего-то тоже помрачнел. Верно, потому что сказанное Прасковьей-Жозефиной про людей было не так уж и далеко от истины…

— А какие у нас девочки! — продолжала та, явно гордясь своим персоналом. — Вы таких нимф нигде не найдете! По крайней мере, здесь, на Грачевке, да и на Сретенском бульваре тоже. Не говоря уж о подобных моему заведениях на Трубной и Головином переулках… Кстати, девочки у меня меняются каждые два года. Чтоб не надоедали нашим постоянным клиентам. Все на должном уровне. Никаких недоразумений с полицией, все законно, к тому же все мои девочки имеют заменительные билеты и медицинские освидетельствования по поводу венерических болезней. Так что можете не опасаться и оставить все сомнения за дверьми моего заведения…

Волошина на несколько секунд замолчала, глядя на Воловцова, отчего судебному следователю сделалось неловко. Похоже, он ей и правда нравился…

— А хотите, я предложу вам девочку, как раз из новеньких? — загорелась взором Прасковья-Жозефина. — Она пришла к нам всего неделю назад из дома свиданий Адольфины Поляковой, что на Сретенке. Зовут девушку Кити, она из столбовых дворянок…

Воловцов вскинул брови, что было замечено мадам Жозефиной и истолковано как недоверие.

— Не верите? — почти обиженно произнесла она. — И напрасно. И такое бывает… Кити у нас на особом счету. Я никогда не обманываю своих клиентов, поэтому со многими из них нахожусь в дружеских и даже доверительных отношениях. И вас я не намерена обманывать, поскольку вижу в вас человека серьезного, с которым, я надеюсь, мы подружимся, и вы станете у нас частым гостем. А постоянным клиентам у нас полагаются скидки…

— Ничего не имею против того, чтобы подружиться с вами, мадам Жозефина, — улыбнулся хозяйке веселого заведения Иван Федорович Воловцов, не зная, как приступить к расспросу об Иване Жилкине, желательно не раскрывая себя.

— Вот и славно, — улыбнулась Прасковья-Жозефина. — А что касается столбовой дворянки Кити Травиной, то она потомок знатного московского боярского рода Рюриковичей, правда, крайне обедневшего. Кити вот-вот освободится. — Она посмотрела на наручные золотые часы. — Еще четверть часа, и вы можете ее заангажировать. Изволите подождать?

Воловцов поерзал в кресле, что было воспринято Прасковьей-Жозефиной как некое недовольство и нетерпение.

— Ну, а если вы не желаете ждать, могу предложить вам нашу очаровательную малышку Натали, — произнесла содержательница публичного дома и прищурила глаза. — Натали у нас большая выдумщица на разные шалости и любовные кунштюки, так что вы гарантированно останетесь довольны. Так я ее зову?

— У вас очень прелестные часики, — неопределенно произнес Иван Федорович, затрудняясь с ответом насчет большой выдумщицы Натали.

— Это подарок, — мило улыбнулась мадам Жозефина и пристально посмотрела на Воловцова: — А может, вы предпочитаете зрелых и весьма опытных в любовных делах дам? Вы только скажите — и у вас тотчас будет такая…

— Давайте все же подождем Кити, — понял вполне прозрачный намек Иван Федорович. — А часики у вас — хороши. Позвольте взглянуть? — Он мягко принял руку мадам Жозефины в свою и посмотрел на часы. — Конечно, компания «Лонжин». Знаете, совсем недавно я видел подобные часы у моего друга Вани Жилкина. Ну, один в один…

— Так это он мне их и подарил! А Жилкин… он что, ваш друг? — брови мадам Жозефины поползли вверх.

— Ну, как вам сказать, — немного замялся Иван Федорович. — Скорее, не друг, а приятель. Знакомый, в общем… А когда он вам их подарил?

— Вчера, — несколько недоуменно ответила содержательница публичного дома.

— Вот ведь как… — задумчиво произнес Воловцов. — А ведь он мне обещал их продать.

— Не повезло вам, — улыбнулась Прасковья-Жозефина. — Может, пока угостить вас кофеем?

— Не стоит, благодарю вас, — улыбнулся в ответ Иван Федорович. — А Иван-то Захарович каков, а? Слова своего совсем не держит, проказник эдакий. Не ожидал я от него такого…

— Вы не обижайтесь на него. — Мадам Жозефина, наконец, убрала свою руку из ладоней Воловцова. — Он мне был должен еще с прошлого разу, вот и расплатился часиками. Он долги всегда отдает…

— Да я и не обижаюсь… Может, у него еще такие часики имеются? — Иван Федорович пытливо посмотрел на женщину, но та лишь неопределенно пожала плечами:

— Может, и имеются.

— И где мне его теперь найти?

— А что его искать, — усмехнулась мадам Жозефина. — В нашем заведении он гость частый. Приходите на следующей неделе, в среду или четверг, точно его застанете….

— Нет, мне раньше с ним повидаться бы надо, — ответил Воловцов.

— Ну, тогда сегодня вечером загляните в бильярдную «Потешного сада». Он там каждый вечер шары гоняет…

— Вот за это спасибо! — Иван Федорович и правда был доволен. Теперь оставалось лишь доделать начатое, однако маску простого посетителя борделя, озабоченного нехваткой женской ласки, придется снять. — Да, и еще. — Он остро посмотрел на содержательницу публичного дома, чем вызвал у нее явное замешательство: — Я, мадам Жозефина, уж вы простите, вынужден изъять у вас эти часики…

— Как так? — удивлению содержательницы публичного дома не было предела.

— А так. Есть подозрение, что часики эти появились у гражданина Ивана Захаровича Жилкина незаконным путем. И часы эти могут служить доказательством, то есть уликой его причастности к совершенному уголовному преступлению…

— А вы, стало быть, являетесь…

— А я, стало быть, и вы абсолютно правы, уважаемая Прасковья Степановна, являюсь следователем, ведущим это дело, — перебил ее Воловцов и добавил: — Документики показать?

— Не стоит, — холодно произнесла Прасковья-Жозефина. Она действительно хорошо разбиралась в людях и умела отличить правду ото лжи…

— Вот и славно, — доверительно улыбнулся Иван Федорович. — Вы, Прасковья Степановна, часики-то снимайте…

Умная женщина Прасковья Волошина не стала испепелять судебного следователя Воловцова взглядом, желая при этом, чтобы Иван Федорович задымился и в конечном итоге обуглился и обратился в кучу пепла. Стараясь держаться как можно спокойнее и не выказывать беспокойства, она сняла часы с руки и положила на столик. Золото, сверкнув желтым бочком, столь уютно смотрелось на инкрустированном перламутром столике, что, казалось, это просто принадлежность стола, некая деталь или рисунок, искусно дополняющий инкрустацию…