– Любите ж вы красивые слова… – проворчал Лемех, глядя за неуклюже переступающими Гончими, ничуть – ну, кроме внешности – не напоминавшими сейчас смертоносных бестий, так хорошо знакомых хуторянину. – Зло, лихо…

– Пытаешься не пустить это в себя? Пытаешься отговориться? – поднял бровь Полночь. – Оставь, Лемех, это недостойно тебя. Мы, эльфы Зачарованного Леса, грудью принимаем на себя напор этой отравной мощи. Мы сражаемся. Стрелой и словом. Мечом и магией. Платим кровью и жизнями. Платим эльфийским бессмертием, между прочим. Это только у вас, людей, говорится, что «двум смертям не бывать, а одной не миновать». У нас всё наоборот. Смерть – это катастрофа. Случайность. Которой не должно быть. Теперь понимаешь, чем мы жертвуем?

Прежде чем Лемех успел ответить, изпод земли донёсся долгий протяжный скрип, словно там тёрлись друг о друга старые кости – правда, кости для этого и впрямь должны были принадлежать настоящему великану.

– Назад! – эльф отпрыгнул с кошачьей грацией, вскидывая лук.

Лемех лишь повёл плечами, поудобнее перехватывая топор.

Скрип повторился, разрывая слух, мерзкий и глухой, точно в глубине склепа вставали от вековечного сна мёртвые кости, вызванные к жизни заклятием некроманта. Земля вздулась, появилось нечто вроде коричневого щупальца – или вдруг ожившего и обрётшего способность двигаться корня.

– Назад, Лемех! – Полночь пустил стрелу. На сей раз на её пути ничего не встало, и белооперённое древко с хрустким «чпок!» глубоко вонзилось в извивающуюся землистого цвета плоть.

– К деревьям! Ко стражам! – продолжал командовать эльф, вновь натягивая тетиву.

Стражам?..

Фонтан земли взлетел у самых ног Лемеха, в яме шевелились коричневые не то корни, не то змеи, не то щупальца – что именно, его сейчас не интересовало. Топор взлетел и рухнул – со смачным хаканьем, со злым выдохом. Лицо ветерана «Весельчаков» вдруг исказилось, застарелые жёсткость и жестокость закалённого рукопашными наёмника вдруг вернулись – хотя, впрочем, разве они когдато и уходили?

Брызнула тёмноалая, почти бурая кровь – или просто жижа. Обрубки конвульсивно дёрнулись, сворачиваясь, судорожными рывками втягиваясь обратно под землю и оставляя лишь заполненную бурым яму почти по пояс глубиной.

– Хороший удар, – Полночь оказался рядом, лук натянут. – И ты спрашивал, зачем нам Эльфийская Стража? Человеческая рука разит вернее нашей, хотя половина моих друзей в Зачарованном Лесу вызвала бы меня на поединок за такое признание.

– Что это было? Змеи?

– Или корни. Или щупальца. Никто не знает в точности, Лемех.

– Царственные эльфы Зачарованного Леса – и не знают?

– Представь себе, – они пятились к краю обычного, нормального, живого леса. Чёрное пространство перед ними успокаивалось, затихало, словно море после порыва свежего ветра.

– А что будет… с этим? – Лемех кивнул на заполненную коричневым яму. Отчегото ему очень не хотелось, чтобы она оставалась, как есть. Словно хороший хозяин, что заметит и подберёт соринку даже там, где её никто не заметит.

– У тебя острый глаз. – Их уже окружала листва окраинных деревьев. – Придёт страж, закроет прореху.

– Придёт страж? Засыплет, что ли? А почему мы сами не могли?

Кажется, Полночь смутился.

– Страж – это дерево. Живое дерево, оно может… немножко ходить.

– Ага, – кивнул Лемех.

Слыхали, слыхали. С «Весельчаками» чего только не наслушаешься – про Нарн, про тёмных эльфов, про Вечный лес и вечную же королеву Вейде. Там, по слухам, деревья тоже умели ходить.

– Небыстро и недалеко, – продолжал тем временем Полночь, – но могут. Врастут на новом месте. Уберут… что нужно. Тем и держимся, Лемех. Тем и держимся.

Они стояли под покровом ветвей. Найда прилегла у ног хозяина, тяжело дыша. Старушке тут не нравится, подумал Лемех.

– Ну что, видел? Понял теперь, что у нас творится, зачем нам нужна Стража?

– Видеть – видел, твоя правда. Но не понял, – напрямик врубил Лемех. – Про ваших древних лиходеев – или кто это всё устроил? – ну, терпимо, хоть и очень кратко. Кто вам приказал? Откуда вы явились? Почему те, кто вас привёл, вам не помогали? Но самоето главное, нутряное, ореховое ядрышко – зачем вам наши дети?!

Последние слова Лемех почти выкрикнул. Кряжистый и широкоплечий, он надвинулся на высокого и тонкого эльфа так, что Полночь попятился.

– Ты показал мне этот… страх. Жутковатое место, угу. Нет, просто жуткое. Невесть откуда взявшееся. Хорошо, это я вижу. Но никаких людей я тут не вижу. Как и эльфов, кстати. Так зачем?

– Люди, – пробормотал Полночь, качая головой. – Никогда не верят старшим.

– Такими уж уродились, – сухо отрезал Лемех. – Пошли отсюда. Воняет. Найде тут не нравится. Если, конечно, ты не хочешь показать мне чтото ещё.

– Ннет, – заколебался эльф, и Лемех пожал плечами.

На сей раз эльф привёл человека в совсем иное место. Высоко над землёй, и куда просторнее, хотя по меркам Лемехова хутора – всё равно тесновато.

– Мой дом, – негромко сказал Полночь, уступая дорогу.

Больше всего это напоминало три слившихся вместе плетёных гнезда, накрытых живыми ветвями. Там была вода, невесть откуда бравшийся ручеёк, струившийся вниз по широким, свёрнутым в трубку листьям, какие Лемеху доводилось видывать в жарких и влажных лесах Юга. Здесь на стенах висела одежда, оружие – несколько луков, мечи, кинжалы, даже «штурмовой нож» – помесь широкого меча и алебарды, на длинном, почти копейном древке.

– Ешь, – на круглом столике, невесть как удерживающемся в равновесии на тонкой резной ножке, появились фрукты. Похоже на яблоко, только побольше. Ммм… хрустящее, сочное, но точно не яблоко. Немного клубники? Чтото ещё?

– Мы не сеем, не пашем, не жнём. Те, кто привёл нас сюда, позаботились, чтобы Лес дал нам всё потребное, – Полночь глядел странно. Взыскующе и в то же время с какимто непонятным заискиванием, словно винясь перед человеком. – И они дали нам всё. Смысл, цель, дело. Понимаешь меня, нет?

– Чего ж тут не понимать. Выходите вы вроде как наша Вольная рота, на землю осаженная и за то обязанная службой.

– Вечной службой, – поправил Полночь. – Службой, с которой не уйти.

– Вы согласились, – пожал плечами Лемех. – Ряд всегда окончить можно.

– Не такой, – скривился эльф с гримасой застарелой, почти привычной боли. Впрочем, за болью пряталась и гордость.

– Не про вас речь, – Лемех прикончил «яблоко» или как там оно звалось поэльфийски. – А про нас. Про наших детей, про моих сынов, про Зарёнку. И про тех, кого она спалила. Живьём, – щека хуторянина опасно дёрнулась, голос сделался низким. – Спалила и к вам улепетнула.

– Лемех. Ты ничего не видел? Ничего не понял? Niggurul – шутка?