— А выспитесь? — сочувственно спросила я у Леонида.

— Постараюсь, — улыбнулся он в ответ.

Так пролетели и остальные дни. Не три, а пять, потому что Леонид с Тисом остались у меня и на выходные. Пролетели быстро, но замечательно. С утренними пробежками по парку, с вечерними поездками куда-нибудь на природу, с ужинами без суеты. Как ни странно, но мы всегда находили о чем поговорить. Вроде каких-то конкретных тем и не затрагивали, и даже про расследование я больше не спрашивала — решила, что сам скажет, если будет что сказать, — а просто болтали обо всем подряд. Ну, вроде как старые добрые одноклассники. А еще… пели. Голос у Леонида был красивый, этакий бархатный баритон, поэтому я как-то спросила его, когда мы сидели за чаем:

— Леонид, а вы петь никогда не пробовали?

Он удивленно взглянул на меня, потом улыбнулся, а после спросил:

— Людмила, а вы какие песни знаете? У вас ведь очень приятный голос.

Я поняла намек. И песен, как оказалось, мы знали немало: музыкальные пристрастия оказались у нас схожими. У меня после детей оставалось караоке, но про него мы даже не вспомнили: я вообще ненавижу этот прибор изощренного издевательства над соседями. Так что пели мы негромко, просто сидя за столом и перехватывая при этом взгляды друг друга. Это был тоже словно разговор, только уже совершенно в другом измерении. У меня создавалось впечатление, что чужими словами, знакомыми мелодиями мы говорили друг другу о чем-то своем, гораздо более сокровенном, чем могли бы сказать в обычном разговоре с глазу на глаз. Не знаю, возникало ли у Леонида такое же чувство, но моментами, перехватывая его взгляд, я как будто видела в нем подтверждение этому. Или мне это только казалось? Но могла ли я ошибаться в том, что было в этом человеке что-то глубоко мне родственное? Не нарисовала ли я себе какой-то идеализированный образ, за который и ухватилась в наш остро неромантический век? Не знаю. Знаю одно: вместе нам было комфортно, весело и интересно. Поэтому провожала я эту парочку, крепясь изо всех сил, чтобы только не показать им, как я расстроена. Но Леонид все равно заметил.

— Людмила, вы обо мне хоть капельку грустите или это все из-за Тиса? — попытался он пошутить.

— Конечно, из-за Тиса, — ответила я, сглотнув слезы. — А вам нехорошо дразниться такой шикарной собакой. Нахвастались и уезжаете.

— Может, мы еще и вернемся? Как знать? Дело-то запутанное.

— Тогда не забудьте на въезде в город телефон утопить. И ждите меня вечером у магазина.

— А может, на этот раз обойдемся без технических жертв?

— При условии, что сразу направитесь ко мне. А если предупредите меня заранее, то я еще и борща наварю.

— Ну вот, теперь уже не я, а вы дразнитесь.

— Я не дразнюсь, я заманиваю. На наживку.

— Заметано, — Леонид улыбнулся. — Ну что же, нам пора. Можно я позвоню вам, когда мы приедем домой?

— Попробуйте только НЕ позвонить.

— И что? Вы приедете к нам, чтобы со мной разобраться?

— Нет. Но при следующей встрече буду воротить от вас нос не хуже Тиски.

Он снова улыбнулся мне в ответ. На этот раз молча, в основном одними только глазами. Потом поднял свою дорожную сумку, пакет с продуктами в дорогу, намотал на руку поводок.

— Может, я провожу вас до машины? — в который раз спросила я.

— Не надо. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы дома и вам ничего не угрожает. Лучше помашите нам в окно, когда мы будем отъезжать.

— Хорошо.

— Да, и еще, Людмила, я разговаривал со следователем Силантьевым. Разговор шел о хищении, но между делом я попросил его серьезнее отнестись к вопросу о вашей безопасности. Он обещал мне, что займется этим уже в понедельник. Кстати, сетовал на то, что несколько раз не мог до вас дозвониться.

— Странно. У меня не было пропущенных звонков. Может, он мой номер неправильно записал?

— Возможно. Я, глупец, не догадался это проверить. Ну ничего, завтра же днем я ему перезвоню и уточню этот момент.

— Не надо, не стоит вам беспокоиться.

— Надо. Ну а теперь мы пойдем. Расставание — не самый лучший момент в жизни, так что не стоит его растягивать.

Скрывая слезы, упорно набегающие на глаза, я наклонилась и поцеловала Тиску. Заодно и щеки о его пушистую макушку осушила. А потом стояла и махала им в окно, теперь уже радуясь, что Леонид не пустил меня проводить их к самой машине: там бы я точно не сдержалась. А здесь… ну, тоже не сдерживалась, стояла и всхлипывала, но только на таком расстоянии никто этого заметить уже не мог. И мне так было легче.

Ну, как говорится, в каждой печали можно найти свою маленькую радость. Вот так и у меня: пусть я теперь грустила в одиночестве, зато аппетит пропал. Даже заходить больше не хотелось на опустевшую кухню. Я и не стала. Приняла ванну — эта нехитрая процедура меня всегда успокаивала — и, пока аппетит не передумал и не решил ко мне вернуться, легла побыстрее спать. Во сне и время быстрее летит, и, главное, выспаться тоже не помешает, с учетом того, что завтра у нас намечается понедельник. Новые проблемы, новые волнения. Новое одиночество. Конечно, можно было бы пригласить к себе Николая… но как-то не хотелось. Не знаю даже, как это объяснить. Он ведь симпатичный человек, с которым я прекрасно проводила время! Но то ли у него не было такой замечательной собаченции, как Тис, то ли мне мало видеть в мужчине просто любовника? С Леонидом мы вон даже и на «ты» не перешли, не говоря уж о чем-то большем, а как же грустно! Так, пытаясь разобраться в себе, я и заснула. Все равно не разобравшись. Проснулась только от будильника, почти сразу вслед за которым прозвучал и телефонный сигнал.

— Доброе утро, Людмила! — услышала я в трубке низкий, бархатный голос Леонида. — Не разбудил? Постарался подгадать так, чтобы вы уже встали.

— Подгадали чуть ли не секунда в секунду, — улыбнулась я. — Доброе утро. Как доехали?

— Замечательно. Часа в три ночи уже были дома.

— Так, выходит, не выспались?

— Нет, нормально. А вы там как?

— Тоже нормально. Скучновато только без Тиски. Привет ему от меня. Огромный.

— И вам от него тоже. Вот он, рядом сидит, все слушает.

Я живо представила себе черную лохматину, выразительно водящую ушами, бровями и носом. Да, такой и без слов все расскажет, стоит на него только посмотреть. Очаровательный умница! Как же мне его не хватало! И его хозяина тоже… немножко. Такого аккуратного, спокойного, подтянутого, чуть ироничного, с его улыбкой, обычно куда больше заметной в глазах, нежели на лице… Так, что-то меня не туда понесло! Уж не размечталась ли я о женатом мужике, живущем почти в пятистах верстах от меня? Размечталась? Тогда самое время хлопнуть себя по макушке для отрезвления. Потом вежливо попрощаться с ним по телефону и заняться сборами на работу. А то так и опоздать на нее недолго, сегодня ведь никто не будет меня подвозить туда от самого подъезда… А жаль! Кстати, интересно было бы узнать, а что там с нашей семейной машиной? Неблаговерному она ведь теперь вроде как без надобности. Так, может, мне можно было бы ее забрать? Хотя бы на время? Заодно хоть зажигание отрегулировала бы. Надо бы сегодня съездить, спросить на этот счет у Силантьева. Или Николаю позвонить? Удобно ли нагружать и без того занятого человека своими частными вопросами? Ладно, подумаю над этим до обеда. А после обеда отпрошусь, если что, с работы, чтобы съездить в Следственный комитет. В конце концов мне нельзя забывать, что наше предприятие мне отгулов должно, как обнищавший дворянин ростовщику. Вот пусть и выдадут хотя бы копеечку в уплату процентов.