Вениамин был очень раздосадован известием о болезни сестры, но и немало удивлён её поведением. Однако добродушный юноша, не заподозрив ничего худого и с детства привыкший слушаться властную старшую сестру, взял бутылку в руки.

— Но она уже открыта, — изумлённо сообщил он.

— Тем лучше, — хитро улыбнулась Агата, — попробуй.

Он сделал глоток. Агата торжествующе смотрела на юношу, ведь она знала, что нужно совсем немного колдовского вина для дьявольского обряда.

— Что это за вино, — поразился Вениамин, — вкус у него какой-то чудной.

— Пей, братец, — пристально глядя на него приказала Агата, — и мне не забудь оставить.

— Я полагал, благовоспитанные девушки не пьют вино прямо из горла бутыли, находясь посреди леса, — усмехнулся молодой человек.

— А мы угостимся, пока взрослые не видят, этим заморским напитком, — Агата подмигнула брату точно так же, как в детстве, когда она затевала шалости, а несмышлёный Веня поддерживал все её выходки.

— Аки в отрочество вернулись, — усмехнулся Вениамин, вытирая рукавом струившуюся по губам жидкость.

Он протянул бутылку Агате, и она жадно припала губами к горлышку.

— Нам надо выбираться отсюда, — сказал захмелевший юноша.

— Пойдём. Я ведаю дорогу, — поманила его Агата.

Он послушно пошёл следом за сестрой. Через некоторое время впереди показался просвет. Брат и сестра, раздвинув ветви вековых елей, вышли на поляну, посреди которой возвышался одинокий холм.

— Нечистая гора! — в ужасе воскликнул Вениамин и попытался отступить назад в лес, но ноги плохо слушались его и он упал на зелёный мох, укрытый жёлтыми листьями. Агата возвышалась над ним и как-то странно улыбалась.

— Что происходит, сестра? — трезвеющим с перепугу голосом спросил молодой граф.

— У нас сегодня торжественный день, Веня, — важно промолвила девушка, — появилась возможность обмануть смерть и судьбу.

— Что ты такое говоришь, Агата? — пролепетал юноша.

Какой-то необъяснимый страх скрутил его кишечник, живот заболел, рубашка пропиталась потом. Молодой граф взглянул на тропу, ведущую к подножию холма, и обомлел. По тропе медленно двигалась женская фигура, облачённая в чёрное одеяние. Граф узнал её! Совсем как тогда на торжище, когда он прятался в полы отцовского кафтана. Но теперь отец был далеко.

— Агата! Уходим отсюда! — бледнея крикнул Вениамин.

— Не надобно бежать от своей судьбы, Веня, — возразила сестра. — Ты, как и я, обретёшь вечную жизнь.

— Что ты несёшь? — к страху графа примешался гнев, — что это за чудная игра?

— Я привела тебя к нашей благодетельнице, — примирительным тоном сообщила графиня. — Она готова наделить бесценным даром и тебя.

— И меня? — поразился юноша. — Она ведьма! Я не желаю иметь с ней ничего общего!

— Я так и знала, — с досадой промолвила Агата, — так и знала, что это будет зело тяжко. Тебя трудно вразумить, и потому я на правах старшей сестры сделала выбор за тебя!

— Я уразумел! Ты околдована! — прокричал в сильном волнении граф, — ты не в себе, сестра!

Фигура, шедшая к ним, приблизилась уже настолько, что видны были черты красивого, но злобного лица.

— Уйдём отсюда! — умолял юноша сестру, — здесь нехорошее место, дурное!

Он попытался утянуть Агату в чащу, но ведьма воздела руку, и молодой человек не смог сдвинуться с места.

— Агата! Он хоть и хмельной, но шибко сопротивляется чарам! — прокричала ведьма и протянула графине длинный чёрный кинжал, испещрённый золотыми рунами. — Бей прямо в сердце! Быстрее!

Агата выхватила из рук ведьмы магический клинок и, закричав, вонзила его в грудь брата. Лезвие вошло в сердце. Вениамин почувствовал жгучую боль, которая от сердца начала распространяться по всему телу. Юноша рухнул на землю. Его рот судорожно открывался, глотая воздух, пальцы рвали жухлую траву. Ведьма приблизилась к нему и выдернула окровавленный клинок из его груди и в тот же миг пронзила им сердце Агаты. Тело девушки содрогнулось. Она закричала, чувствуя, как вся горит изнутри. Кровь, сочившаяся из раны, стала чернеть, карие глаза запылали багровым блеском, а потом навсегда утратили свой цвет, сделавшись ярко-голубыми. Вениамин закрыл свою рану руками. Перед тем, как потерять сознание, он посмотрел на свои пальцы. Они были перепачканы кровью чёрного цвета.

Сумерки сгустились над лесом. Удручённо закричал в чаще филин. Туман стелился по стылой земле, предвещая что-то зловещее. Где-то вдали затянули печально-пугающую песнь волки. Угасающий закат похищал у мира последние солнечные лучи. Когда Вениамин очнулся, то увидел, что лежит в том же месте, где и упал. Небо едва розовело. Ещё немного и солнце окончательно скроется за макушками мрачных елей. Оглядевшись, он увидел сестру, которая стояла поодаль и беседовала с ведьмой.

— Что за наваждение? — прошептал молодой граф, — какой жуткий сон мне привиделся. Но сон ли то?

Он ощупал свою грудь, и его пальцы увязли в чём-то омерзительно липком. Вениамин осмотрел свои руки. Кровь! Даже при неясном свете было понятно, что это именно кровь. Кровь испачкала пальцы и заляпала чёрными пятнами белоснежную сорочку. Торс так же был перемазан кровью. Но раны не было!

Между тем Агата обернулась. Её тёмные локоны трепыхались на злобно завывающем ветру.

— Возлюбленный братец мой, — нежно обратилась она к Вениамину, — приготовься вместе со мной встречать вечность.

— Агата, — прохрипел напуганный Вениамин, — что это всё значит? Почто ты стоишь подле этой дьяволицы?

— Закат! — восторженно отозвалась молодая графиня, — это закат нашей прежней жизни. Мы меняемся. Когда последний луч солнца погаснет, мы оба переродимся!

— Я…я не хочу перерождаться, — произнёс юноша. — Отойди от ведьмы!