litbaza книги онлайнСовременная прозаБрачный офицер - Энтони Капелла

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 106
Перейти на страницу:

Рядом с пачкой сигарет лежало письмо. Несколько поколебавшись, он вытащил его. Письмо столько времени пропутешествовало вместе с ним, столько раз вымокало и просыхало, что уже стало рваться на сгибах и теперь походило на дырявый обрывок свернутой газеты. Но слова вполне можно было разобрать.

Вэндоувер Фарм,

Вэндоувер,

Бакс,

14 ноября, 1943

Дорогой Джеймс!

Письмо это мерзкое — его мерзко писать и, думаю, еще более мерзко читать. Мне бы хотелось сказать тебе все прямо в глаза, но я столько думала над этим и решила все же, что, наверное, лучше сказать тебе сейчас все как есть, чем ждать, пока мы увидимся, что может произойти еще очень нескоро. И потом, не хочу ничего делать за твоей спиной, и было бы несправедливо по отношению к Мило заставлять его ждать до твоего очередного отпуска на родину, который неизвестно когда случится.

Милый, милый Джеймс, пожалуйста, не огорчайся. Конечно, получить отставку (ненавижу это слово, но лучше подобрать не могу) — это удар по самолюбию, но все же у меня такое чувство, что ты сможешь целиком меня понять. Сейчас, когда я далеко от дома и слушаю рассказы других девушек про их парней (поверь, насчет тебя я не сплетничаю, но работа у нас очень тяжелая, и некоторые девушки так или иначе такой разговор заводят), я понимаю, что то, что было у нас с тобой, это только милая, нежная дружба и вовсе не любовь. Признаюсь, я и по-прежнему испытываю к тебе те же чувства, что и раньше, — люблю тебя сильно и всем сердцем как брата, как самого замечательного брата. Но только наряду с этими теперь я испытываю совершенно новые чувства, — я имею в виду свои чувства к Мило. Если бы не война, я, возможно, никогда бы с ним не встретилась, и мы бы с тобой, долго не раздумывая, поженились, и ты бы продолжал звать меня «старушкой», как твой отец называет твою мать, и у нас бы, наверно, появились дети, и нам ни за что бы не пришло в голову, будто что-то не так. В общем, я имею в виду страсть. Но, пожалуйста, Джеймс не подумай, что я тебя упрекаю, я просто пытаюсь объяснить, почему это хорошо, что мы с тобой вовремя расходимся, пока не дошло до того, чтобы мы сильно привязались друг к дружке, как вдруг окажется, что…

На этом не кончалось, письмо было на трех или на четырех страницах, суть же его состояла в том, что она встретила польского летчика, который открыл ей то, на что Джеймс оказался неспособен. То есть страсть. Что верно — то верно: их поцелуи, когда он приглашал Джейн в кино на последний ряд или на вечерние танцы, были несколько неловки. Но он относил это за счет их обоюдной неопытности. По своей простоте он полагал, что хорошо воспитанная девушка не позволит себе ничего лишнего вплоть до самой брачной ночи, и это событие он предвкушал в сладком ожидании. Может, надо было заговорить с Джейн об этом? Но, судя по ее поведению, он считал, что такой разговор может смертельно ее оскорбить. Признаться, необычная откровенность ее письма вызвала у него шок, — как будто тот другой сумел не просто вызвать совсем новые чувства, но и создать новую открытость в их отношениях. А, может, работа на трудовом фронте тому причиной?

Он понимал, что одной из причин, побудившей Джейн написать ему это письмо, была очистка совести, прежде чем отдаться своему новому приятелю. Это было первое, что пришло Джеймсу в голову, когда он читал письмо: теперь она с ним наверняка переспит. Наверное, опустив в ящик это письмо, она потом каждую ночь… Нет, он не должен думать об этом. Джеймс отложил письмо и снова лег в постель.

— Страсть, — произнес он громко вслух, выдыхая дым после глубокой затяжки.

Что же такое эта страсть, если представить себе? Наверняка, это просто нарочитый наигрыш, — чувства-то остаются те же, просто человек выпячивает их, только и всего. Ну и что тут такого замечательного? Считается, эти итальянцы — натуры страстные, но, насколько Джеймс мог заметить, их страсть состоит в повышенной возбудимости, они чересчур много говорят, а с женщинами обходятся без всякого уважения. И что уж вовсе из ряда вон — женщин это как будто нисколько не уязвляет.

Джеймс вздохнул. Секс — вот еще одна штука, которая благодаря войне стала занимать его мысли. Многие парни считали, что неопытного надо только лишь подтолкнуть в нужном направлении, скажем, затащить в ближайший бордель. Еще и до ужина с Джексоном Джеймс, если спрашивали, есть ли у него дома девушка, всегда отвечал, что есть. Наличие дома девушки избавляло от всякого рода затруднений.

Глава 10

После того, как солдаты застрелили Пупетту и отпилили ей задние ноги, Пертини ломали голову, как теперь быть с остальной тушей. Рынка больше не существовало, продать мясо было негде, и даже если какое продовольственное управление готово было потратить бензин, чтоб приехать и забрать остов, у семьи не было средств, чтобы им заплатить.

И тогда Ливия решила, что надо устроить festa.[30]

— Но чем же люди будут расплачиваться? — забеспокоился отец. — Теперь ни у кого денег нет. А на мясо и подавно.

— Пусть платят, чем смогут. В конце концов, не пропадать же добру. Может, когда закончится война, вспомнят, как мы их угощали.

— А танцевать с кем? — спросила Мариза. — Мужчин совсем не осталось.

— Кое-какие есть. Услышат, что мясом кормят, все припожалуют.

Они насадили тушу Пупетты на громадный вертел, сооруженный из двух скрещенных палок, под которыми сложили дубовые поленья. Огонь развели на рассвете, и к полудню забытый аромат жарящегося мяса разлился по деревне. Соседи помогли вынести наружу столы и стулья, и не было отбоя от желающих подбрасывать дрова в огонь или поворачивать вертел с Пупеттой, чтоб мясо не пересыхало.

Между тем Ливия с Маризой готовили прочие яства. Деликатесы из сердца Пупетты, порезанного кубиками и подаваемые на небольших вертелах — оструганных ветках розмарина. И из ее языка, отваренного и уложенного в кастрюлю под прессом из тяжелых камней. Из мозгов, приготовленных с помидорами, грибками pioppino, а также с munnezzaglia, остатками разной пасты; и из ее печени, измельченной и прожаренной с луком-шалотом. Все пошло в ход. После суровой зимы овощи были по-прежнему скудны, но были cannellini,[31]политые слегка мясным жиром и были луковицы фенхеля, целиком запеченные в нежаркой золе на краю костра. Было много coccozza — овоща наподобие тыквы, и tenurume, нежных молодых кабачковых завязей. И, конечно же, была свежая моццарелла, изготовленная из молока несчастной Пришиллы, которого та после гибели Пупетты давала мизерное количество, благо сама осталась жива и невредима. Словом, получился пир, какого односельчане не видывали уже много лет, и хоть не те были обстоятельства, чтоб радоваться, но Ливии казалось, что с этого момента что-то непременно изменится. Что жизнь теперь пойдет по-другому.

Как она и предсказывала, собрались все мужчины округи. Бесценное меньшинство — сплошь калеки, хворые, дряхлые, совсем молокососы, те, кто призыву не подлежал и еще те, кто имел достаточно связей или денег, чтобы избежать rastrellamenti. Был здесь, разумеется, и Альберто со своими дружками camorristi,[32]— Ливия с радостью показала бы им от ворот поворот, но она понимала: отцу нужны деньги. В центре внимания деревенских были братья Лачино, Каризо и Дельфио. Они сбежали из концлагеря на севере и преодолели две тысячи миль до дома, прорываясь через линию фронта немецких и союзных войск. Если эти вернулись живыми, может, повезет и другим?

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?