— Вообще-то, по-английски она почти не говорит, — заметил Джеффрис. — Но обалденно очаровательна. Школьная учительница.

— Buongiorno, signorina, — сказал Джеймс. — Molto piacere di conoscerla.[27]

Элена улыбнулась:

— Voi parlate Italiano?[28]

— Пожалуй, не так хорошо, как хотелось бы, — ответил Джеймс по-итальянски. — С вашим местным диалектом не так легко освоиться.

— Но ты говоришь много лучше, чем Слон. Пожалуйста, скажи ему, что мне надо в дамский туалет.

— Пожалуйста.

— Что она сказала? — спросил Джеффрис, едва Элена отошла.

— Она сказала, что ей надо попудрить нос. Послушай, неужели она и вправду учительница?

— А что?

Джеймс хотел было поделиться тем, что Джексон прошлым вечером сообщил ему насчет известной имевшейся при ресторане девицы с искусственным глазом, но под свирепым взглядом Джеффриса решил промолчать. В конце концов, может все учительницы в Неаполе так одеваются.

— Видно, я спутал ее с кем-то, — не слишком умело соврал он.

— Вообще-то, — сказал Джеффрис, — я хотел поговорить с тобой по поводу Элены. Понимаешь, имеются некоторые языковые трудности.

Джеймс попытался сделать вид, будто крайне удивлен:

— Неужели?

— Надо, чтоб ты перевел пару фраз. Но есть весьма деликатные.

— Ну, я попробую… — неуверенно отозвался Джеймс.

— Как, например, сказать: «Честно говоря, я подустал»?

— «Mi sento stanco, veramente».

— Ну, а это, к примеру, э-э… «Очень здорово и все такое, но лучше не надо»?

— Трудновато, по правде говоря, не зная точно ситуации, ну, скажем: «Е molto bene ma non farlo, grazie».

— А вот: «Вот сейчас мне немного больно»?

— «Mi fa male quando lo tocca».

— А: «Пожалуйста, хватит?»

— «Smettila, per favore».

Шевеля губами, Джеффрис проговаривал про себя незнакомые выражения.

— Ладно, это все, — наконец произнес он вслух.

С изрядно напудренным носом к ним присоединилась Элена. Они с Джеффрисом, соединив через стол руки, игриво улыбались друг другу.

— Послушай, Джеймс, — произнесла Элена по-итальянски, — как ему сказать: «Aspetta!»?

— Э… Э… Э… «Погоди!», наверное.

— Годи? — повторила она неуверенно.

— «Погоди».

— Погоди… Погоди! А как сказать: «Non smettere!»?

— «Не останавливайся».

— A «Facciamolo ancora ma piu piano»?

— Это будет… «Давай повторим, только медленней».

— Медли… Медли…ней. Отлично. А «Svegliati, caro»?

— «Милый, проснись, пожалуйста».

— Мили… просни… пожалста… О'кей, по-моему этого хватит.

— Слон?

— А?

— Нужна еще моя помощь?

— Нет, думаю, теперь я надежно оснащен. Спасибо.

— В таком случае, — сказал Джеймс, — пойду-ка я обратно. Могу я за себя заплатить?

Слон отвернул рукав. Его предплечье украшало не менее полудюжины часов и, как отметил Джеймс, весьма солидных размеров.

— Нет нужды, старина, — сказал Джеффрис, отстегивая одни часы и выкладывая на стол. — Тут я в Абруццо с немцами повстречался. Так это с одного из них.

При входе в Палаццо Сатриано Джеймса встретил шум, гулко разносившийся по мраморной лестнице. Казалось, как будто где-то гуляют — хотя нет, решил он, это не веселье; доносившиеся до него голоса звучали гневно, тревожно, некоторые взвивались до визга.

Обогнув площадку первого этажа, он обнаружил, что дорогу ему преграждает толпа женщин — молодых и разодетых как на праздник. Они толкали и пихали друг дружку с явным намерением пробиться поближе к двери Службы армейской контрразведки. Ближе к цели уже кипела драка, что давало возможность тем, кто непосредственно в ней не участвовал, попытаться прошмыгнуть мимо конкуренток и занять их места, а это, в свою очередь, приводило к еще более бурным столкновениям. Не без усилий Джеймс пробивался вперед, овеваемый ароматами духов, всплесками визга и атласных черных волос.

— Что здесь, черт подери, происходит? — осведомился он, вступив под надежный кров своего кабинета.

Карло пожал плечами:

— Три часа дня.

— Что три часа дня, это я и без вас, Карло, знаю. Почему толпа женщин под дверью?

— Это fidanzate. Женщины, желающие выйти замуж за военнослужащих союзных армий.

— Как — все эти?

— Нет, тут только новенькие, кому еще не определили время для собеседования.

— Господи Боже, ну а скольким это время уже определено?

Карло порылся в шкафу и извлек толстую пачку бумаг.

— Сорока или пятидесяти…

— И давно все эти тут?

Карло снова пожал плечами. Его движения плечами, как уже отметил Джеймс, были крайне красноречивы: общение без слов. Иногда они означали, что Карло не находит ответа на заданный вопрос, но чаще всего наводили на мысль, что он либо не хочет участвовать в том или ином разговоре, либо считает это ниже своего достоинства.

Неудивительно, что Джексон так ничего и не смог поделать с черным рынком, думал Джеймс. Все свое время он убивал на обработку потенциальных армейских невест. Немилосердная мысль мелькнула в голове; не сознательно ли Джексон, зная, что ему скоро отправляться на родину, накапливал неразрешенные дела, преспокойно решив себе, пусть все это расхлебывает его преемник?

— Так, — сказал Джеймс. — Прежде всего, надо их всех переписать. Карло, не могли ли бы вы выйти и сказать этим дамам, чтобы они образовали нормальную очередь?

На лице у Карло не дрогнул ни один мускул:

— Выйти я могу. Но прежде вам следовало бы объяснить им, что такое нормальная очередь.

Почти три часа было потрачено на то, чтобы узнать имена и адреса девиц, в результате Джеймс изрядно утомился.

Ровно в семь к нему в кабинет вошел щуплый итальянский господин. Был он в весьма поношенном смокинге и белой бабочке, размером и конфигурацией точь-в-точь повторявшей усы у него над верхней губой.

— Обеда готова, — провозгласил он скорбно, как будто извещал о гибели любимой собачки.

— А! — сказал Джеймс. — Вы, верно, Маллони?

— Имею честь, да. Сию минута.