– Надо же, какие мы наблюдательные…

– А что, – похвастался Павел, – между прочим, я еще в школе подметил, что занятие ерундой на уроке развивает боковое зрение, слух и бдительность в целом. Рад бы упустить что-то из виду, Артем, да не могу. Сколько ступеней было на крыльце? Четыре. У «кормилицы» – тщательно замазанный синяк. Джерри – с наступлением вечера стал испытывать тревогу, нервничал. По-моему, он фаталист и что-то почувствовал… Анюта на привале встала так, что машина загородила ее от Джерри, достала косметичку – якобы полюбоваться в зеркало, а сама отправила по телефону заранее подготовленное сообщение. Потом отвернулась к обрыву…

– И для любой из сторон, участвующих в игре, мы с тобой – разменная монета, – фыркнул Артем.

– Но это избавляет нас от некоторых моральных ограничений, – возразил Павел. – Да что, Артем, с тобой разговаривать – лишний раз расстраиваться. Ждать давай.

Он очнулся от боли в шейном позвонке, распахнул глаза. Анюта приложила палец к губам. Странно, никто из них не удосужился выключить свет…

Павел не спал, он медленно поднимался, стараясь не скрипеть кроватью. Артем кивнул – дескать, понял, орать не буду. Анюта была бледна, кожа на лице блестела от пота, жилка под виском натянулась, рвалась наружу.

– Эй, вставайте… – тихий шепот воспринимался не ушами, мозгом, – ваше руководство решило не отдавать вас на съедение. Авантюра могла состояться, но вас кто-то слил… Тихо выходите из дома, сразу направо, повернете мимо окон, будет гравийная дорожка – не ошибетесь, луна светит. За сараями еще раз направо – и в овраг. Но осторожнее, на дне ручей и камни. Бегите прямо, в лес. Уходите как можно дальше, нам придется вас искать. Они поднимут всю округу – здесь полно их приспешников среди местных жителей. А особенно после того, как вы жестоко убили Джерри, уговорив его обманом открыть дверь…

– Мы не убивали, – не разобрался в ситуации Артем.

– Бедный Джерри, – усмехнулся Фельдман, – я же говорю, он чувствовал тревогу.

– Вы убили Джерри, садисты несчастные, – настаивала Анюта. Кривая ухмылка искажала бледное лицо, – свернули шею самым бессердечным образом… Услуга за услугу, парни – если вас схватят, именно так и говорите. Вам терять уже нечего. А проваливать Анюту – не очень здорово.

– Кто вы, Анюта? – вопрошал Артем.

– Какая разница, – поморщилась засланная «казачка», – я давно болтаюсь в этой веселой конторе. Это нечто, скажу я вам. Не вздумайте больше с ней связываться, если выживете. Пойдемте, я вас выведу из дома. Собаку не бойтесь – ее увели на другой объект. Поступил груз в фургоне из Болгарии, некий лекарственный препарат, который нуждается в более серьезной охране, чем вы…

Страх нещадно давил на мозжечок. Видимо, не беспочвенно. Они выскользнули из комнаты вслед за девицей. В тесном «предбаннике», где раньше не было света, теперь горела настольная лампа. Стул с войлочной обивкой, труп лысого Джерри с откинутой головой и распахнутым ртом. На коленях «желтая» красочная газетка с заголовками на русском языке и пышными окровавленными бюстами – последняя радость настоящего сатаниста. Из Сибири привез «литературу»? Анюта прошла мимо, остановилась, задумалась.

– Нет уж, – погрозила пальчиком неведомому неприятелю, – сразу ясно, что к доброму Джерри подкрались сзади. А таких сюрпризов нам не надо… – она бросила газетку на стол, схватила покойника под мышки. – Помогите, живее, добрый Джерри такой тяжелый…

Они стянули покойника со стула, пристроили рядом с дверью. Страх усиливался, молоточки отчаянно стучали по затылку. Они устремились за Анютой к выходу, выскользнули на крыльцо, спрыгнули во двор, понеслись на угол… и заметались в перекрестном свете фар! Две машины слепили дальним светом! Ноги Артема подкосились, он словно ткнулся животом в преграду, встал, ослепленный, нелепо взмахнул руками.

– Ах, как плохо! – прозвучал проникновенный голос Гурвича. – Не ждали мы от тебя, Анюта, таких фокусов. Грешили-то на Джерри… Стоим, господа, не шевелимся. Все под прицелом.

Скрипнул гравий. Слева, справа. Видно, в данном ареале у Гурвича хватало войска.

– Вот уж воистину плохо, – прошептала Анюта, – завалить такое важное дело… И зачем я с вами связалась?

Он видел, как поникли у нее плечи, опустились руки. Гравий скрипел невыносимо, раздирая перепонки. В свете фар обрисовалась грузная личность – в кирзовых сапогах, топор в опущенной руке. Чуть левее еще одна – постатнее, вооруженная охотничьим ружьем. Анюта сдалась, смирилась, обмякла. И вдруг гибкое тельце буквально выстрелило! Удар ногой по руке с топором, хрустнула кость, тяжелая штуковина упала громиле на ногу. Он взвыл, как полицейская сирена. Второй наставил ружье, пальнул, но Анюта уже шла под руку, удар, еще удар… Откатилась колесом, а незадачливый стрелок отпрянул, схватился за лицо, сделал несколько шатких шагов.

– Лицо разбила, сука! – взвизгнул он по-русски.

– На счастье, дурачок! – звонко засмеялась Анюта, улетая по гравийной дорожке. Артем застыл в невольном восхищении. Ох, как нравилась ему эта девчонка! Но перспективы на развитие отношений уже не было. Она прекрасно знала, что имеет шанс из тысячи. Вильнула перед сараем, метнулась прыжком к оврагу, в полете ее и срезала пуля. Взвизгнув, она упала, подвернув ногу, на самом краю, нога скользнула в пропасть. Было слышно, как она катилась по крутому склону, билась о корни и камни. Тот, кто выстрелил, грузно топая, побежал в том же направлении. Остановился на краю, посветил фонариком.

– Готова!

«А чего же мы стоим?!» – спохватился Артем. Бежать обратно, за сараи, к дороге! Хоть какой, но шанс. Он толкнул оцепеневшего Павла. Что с ним? Подхватил столбовую болезнь? Увлекся традиционным русским единоборством – борьбой с ленью? Артем пустился бежать. Кто-то выскочил наперерез. Он врезал со всей души – по-русски, забористо. Кулак вспыхнул от боли, противник пал, сверкнув пятками, но сильный удар обрушился на голову. «Все, – успел подумать Артем, устремляясь вниз, – сейчас нас подвергнут глумлению и поруганию». Он растянулся на сыром гравии, хотел подняться, но все это быстро прошло. Кто-то опустился перед ним на корточки, раскаленная игла вонзилась в шею, остатки сознания взбрыкнули, заставив его конвульсивно изогнуться. С ревом промчался реактивный ангел с крестом под мышкой. И все куда-то покатилось…

Потеря чувств была прекрасной иллюстрацией к концу света. Бурно рвался поток сознания. Звездное небо над головой, гигантская воронка, куда засасывались туманности и черные дыры. Бог Саваоф носился по небу, как Гарри Поттер, творил светила широко распахнутыми объятиями. Святой Себастьян, пронзенный стрелами, возникал из хаоса Вселенной. Святые таращились в небо, внимая небесным знамениям. Артем бежал, ветер свистел в ушах. Приходилось бежать со всех ног, чтобы остаться на месте. Но его уже подхватывала неудержимая сила. Десять, девять, восемь, семь… Натужный рев мотора, автомобиль карабкался в гору, спуск, отчаянный костотряс. Скрипят несмазанные колеса, разговор на незнакомом языке, запах прелой травы, отдающей навозом, отдаленный крик петуха. Нелепая мысль: а как, интересно, в деревнях с переводом часов на летнее или зимнее время заставляют петухов кричать на час раньше или позже? Полная несусветица – словно снотворное запил энергетическим коктейлем: ржание лошади, заунывные пассажи скрипки Баскервилей, ругань, отдаленный рокот самолета. Так все же скрипка-лиса или скрип колеса?…