– Какой?

У Рафика дрожал голос. Артынов был страшен в своей одержимости превзойти всех и вся.

– Феерической! – с болезненным жаром воскликнул он. – Сначала я решил, что это шутка. Чей-то нелепый розыгрыш! Передо мной стоял… размалеванный паяц в балаганном наряде. Он кривлялся и корчил дурацкие рожи.

– Это был… мужчина? – изумился Рафик.

– У Музы много лиц, – хрипло забормотал Артынов. – Она может быть кем угодно.

– И что же она… он… сказал тебе?

– Паяц угадал мои тайные мысли. Он прочитал их и… протянул мне маленький круглый флакончик.

– С ядом? – вырвалось у Рафика.

– С кровью святых девственниц! – хохотнул Артынов. – Откуда мне знать, что там за жидкость? Она густая, как сироп, и темная, как смола. Без запаха… а на вкус я пробовать не рискнул.

– И что с ней делать?

– Паяц велел добавлять в краски. Одну каплю… всего одну. Кап! И твоя кисть обретает сверхъестественную точность, а краски – божественное дыхание жизни. Когда я писал Венеру… я чувствовал тепло ее кожи, биение ее пульса.

Артынов замолчал и с кривой улыбкой уставился на бледного, застывшего Рафика. И вдруг дрогнул всем телом, всколыхнулся и захохотал, забыв о больном горле.

– Ты что, поверил? – заливался он. – Ха-ха-ха! Поверил, дурачина? Ты всегда был наивным простаком, приятель. Тебя ничего не стоит развести… ха-ха-ха-ха!

Он смеялся до слез, в то время как гость пытался унять обуявший его ужас. Артынов свихнулся на своей гениальности, сбрендил. От него можно ждать чего угодно. Он сам, пожалуй, способен убить, лишь бы переплюнуть прославленных мэтров живописи.

– Не обращай внимания, – смахивая влагу с ресниц, добродушно вымолвил хозяин. – Я пошутил. Пей чай, Рафик, а то остынет.

Тот послушно отхлебнул глоток, все еще цепенея под взглядом Артынова. Последний, видимо, сообразил, что перегнул палку, и вернулся к разговору о Венере.

– Кто же приобрел мой шедевр?

Ему пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем гость смог ответить.

– Ко… Кольцов.

– Не может быть! – просипел Артынов, у которого внезапно пропал голос.

– Я тоже был удивлен, – промямлил Рафик. – Таких совпадений не бывает. Покупатель «Венеры» – муж Алины.

– Ты ничего не напутал?

– Позвони хозяйке галереи и уточни…

Нарушитель спокойствия оказался крепким высоким парнем лет двадцати пяти. Лавров направил ему в лицо луч фонаря, и тот зашевелился. Со стороны флигеля к ним уже бежал Санта с веревкой.

– Свяжи его покрепче, – приказал Роман. – А то взбрыкнет ненароком. Здоровый бугай.

– Пашка, стервец, – опознал «бугая» слуга, проворно орудуя веревкой. – Так я и думал. Его ботинки.

Пленник был одет в камуфляжные брюки, куртку и шнурованные ботинки на рифленой подошве. Лавров присел на корточки и похлопал лежащего на боку грабителя по щеке.

– Ты чего сюда залез? На бутылку не хватало? Так ночь на улице, продмаг закрыт.

У парня было красивое лицо и густая вьющаяся шевелюра.

– На Есенина похож, негодник, – проворчал Санта. – Тебе бы стихи писать, а ты по чужим дворам шастаешь.

Пленник вращал вытаращенными глазами, не понимая, что произошло. Он помнил только, как перелез через забор, подкрался к дому и начал резать стекло…

– Вы кто? – хмуро буркнул он. – Охранники?

– Типа того, – кивнул Лавров. – Попался ты, теперь не отвертишься.

– Мать-то не жалко? Сядешь ведь, – покачал головой Санта. – Пьянка до добра не доводит.

– Завязал я.

– С одним завязал, с другим развязал! Не стыдно? В деревне все свои, соседи, можно сказать. А ты грабить полез.

– Они пришлые, – мотнул Пашка головой в сторону коттеджа. – Не нашенские. Приезжие, из города.

– Мало тебя батя в детстве порол.

– Ты моего батю не трожь! Он классный мужик был.

– Алканавт он классный был, – возразил слуга. – И ты по его стопам пошел.

– Говорю же, завязал! – злобно прорычал пленник.

– Ты чего тут забыл, Паша? – взялся за него Лавров. – Сам признаешься? Или тебе по зубам надавать?

– Жалко мне тебя, Павел, – притворно вздохнул Санта. – Зубы-то нынче вставлять дорого. А ты, небось, денежки-то спустить успел. Пора снова на заработки.

– Не твое дело…

– Ты к нам забрался, а не мы к тебе, – терпеливо объяснял слуга. – Так что придется ответ держать.

– Пошел ты…

Лавров слегка ударил парня ногой по голени со словами:

– Грубиянить нехорошо, Паша. Плохо тебя мамка воспитала. Не умеешь себя вести в приличном обществе.

На шум вышла на крыльцо Глория и крикнула:

– Что там у вас? Поймали злодея?

– А как же? Вот он, окаянный, – доложил Санта. – Лежит, зубы скалит. У-у, зараза!

– Ведите его в дом.

– Зачем? – удивился Лавров.

– Ведите, я сама с ним поговорю. Все равно не сплю.

На ней были спортивный костюм и куртка с капюшоном.

– Хозяин – барин, – неохотно кивнул начальник охраны. – Тащи его в дом, Санта.

– Лучше я ему ноги развяжу, пусть сам топает.

Великан, кряхтя, снял веревки с лодыжек пленника, поднял его с земли и дал ощутимого тычка в спину.

– Давай, двигай!

Беседовать с грабителем Глория решила в холле. Его усадили на стул, Лавров занял место у двери, слугу отпустили.

– Иди, Санта, – сказала ему хозяйка. – Приготовь нам кофе. Разговор будет долгим.

– Может, этого алкаша проще в ментовку сдать? – предложил Роман.

– Везти далеко.

Она перевела взгляд на Павла, который сидел, набычившись, и громко сопел. Если бы не всклокоченные волосы и трехдневная щетина, его можно было бы назвать красивым. Крупный, широкий в плечах, статный. Лицо с правильными чертами.

– Первый парень на деревне, – одобрительно вымолвила она. – Что ж ты, братец, в моем дворе забыл?

Пленник занервничал под ее пристальным взглядом.

– Говори, когда тебя спрашивают! – гаркнул на него Лавров и объяснил: – Он в дом хотел залезть. Вор! Стекло порезал. Теперь менять надо.

– Я не вор, – угрюмо огрызнулся тот.

– А кто же ты? Любитель экстрима? Хобби у тебя такое, по чужим домам шарить?

– Любопытный я…