Мамочка помахала подружке — тоже с коляской, — собралакакие-то свертки и бодро покатила своего младенца прочь. Я направилась кскамейке — не спеша, но довольно целеустремленно, и присела с краешку.

К школьницам, облизывающим мороженое, подошли двоеприятелей. Ребята загалдели, и немолодая дама с неудовольствием посмотрела наних поверх очков.

Я не курю, но в сумке случайно завалялось полпачки сигарет.

— Ребята, у вас спичек не будет? — обратилась ячерез даму к компании школьников.

Один обернулся, оглядел меня нагловатым взглядом, видимо,остался доволен и протянул зажигалку, опять-таки через пожилую даму. Та обдаламеня гневным презрением, захлопнула свою книгу и ушла. Девчонки ревниво на меняпоглядели и начали усиленно отвлекать своих кавалеров от моей особы. Вотинтересно, оказывается, я имею успех у школьников!

Парень сел на скамейку рядом со мной и тоже достал сигареты.

— Свободен, дурачок! — миролюбиво сказала я так,чтобы не услышали остальные. — Держись от меня подальше!

Он поглядел мне в глаза — все, и быстро ушел. Я взглянула начасы: три минуты шестого, пора уходить.

— Хоть вы и спрятали волосы под шапочку, я все равновас узнал, — раздался голос у меня над ухом.

— С чем вас и поздравляю! — Я медленно обернуласьи увидела пожилого мужчину, как ни странно, довольно приличной наружности. Онбыл в черном пальто — поношенном, но чистом, и ботинки тоже не заляпаны грязью.Шапки на старичке не было — очевидно потому, что на голове его росли не повозрасту густые, хотя и совершенно седые волосы. Я подвинулась нехотя, и старикуселся рядом со мной на скамейку.

— Итак?.. — начал он, вопросительно подняв брови.

— Это я вас спрашиваю — итак? — перебила я. —Что вы хотели со мной обсудить?

Еще дома я решила, что буду меньше говорить, а больше слушать.Таким образом, я смогу выяснить, откуда ему все известно и кто он вообще такой.

— Хм… тогда позвольте напомнить вам, что пятнадцатогоапреля, в субботу, в доме на улице Академика Ландау произошли некоторыесобытия. Один молодой человек привел в квартиру своей умершей тетки девушку —случайную знакомую.

«Знает про тетку! — мелькнуло у меня в голове. —Значит, или родственник ненаглядного, или сосед…»

— Продолжайте, — кивнула я старичку.

— В результате некоторых метаморфоз девушка этаоказалась убитой, в чем очень даже просто можно заподозрить постояннуюзнакомую, скажем так, хозяина квартиры.

— Говорите уж прямо — любовницу, — усмехнуласья, — я же не отпираюсь.

— Постоянную любовницу, — охотно согласилсястарик.

— Почему вы делаете такой вывод?

Потому, что в дом на улице Академика Ландау не приезжала всубботу ни милиция, ни «скорая помощь». А вместо этого вышли глубокой ночьюхозяин той злополучной квартиры со своей подругой, которые несли тяжелыйсверток. Они погрузили его в багажник и отбыли в неизвестном направлении.

«Точно — сосед! В окно смотрел, не спится ему, чертустарому… А я, дура, окна-то распахнула вначале, когда газом воняло. Правда,заворачивали мы труп Каролины уже при задернутой шторе, но этот тип догадался…»

— Я поняла, что вы подглядывали в окно тойквартиры, — осторожно начала я.

— Ну, в некотором роде, — согласилсястаричок. — Скучно, знаете ли, одному-то. А покойная Глафира Андреевнабыла моей близкой приятельницей, я про нее много знал. И про ее родственниковтоже.

— Вы не боитесь, что я вас вычислю? — удивилась я.

— Это сделать нетрудно, да я и не скрываюсь особенно.Что вы можете мне сделать, когда вычислите? Убьете? Скажу сразу, это не в вашихинтересах, потому что я подстраховался, и у вас после моей смерти будутнеприятности.

Ну, и как вы подстраховались? Записали результаты своихдурацких наблюдений на бумажку и заклеили в конвертик с надписью: «Передать вмилицию. в случае моей смерти»? — Я решила немного позлить старичка, вдругон скажет еще что-нибудь интересное. — И куда вы спрятали заветныйконвертик? «Зарыто наследство старушкино под камнем на площади Пушкина»? Дакому будет дело до бумажек покойного нищего старика? Сами же говорили, что выодиноки!

— Однако! — Геннадий Сергеевич, или как там его,рассмеялся от души. — Я в вас не ошибся. Несомненно у вас есть ум ихарактер.

«Откуда только что взялось?» — подумала я про себя, новслух, разумеется, ничего не сказала.

— Это только то, что я видел. А еще есть то, что язнаю. А знаю я, например, что сегодня утром у Витебского вокзала взорвалисьбежевые «Жигули».

— Ну и что?

— А то, что я сделал смелое предположение, что «Жигули»эти принадлежали Герману Стебелькову! И не спрашивайте, откуда я. это узнал!Как и то, что вас зовут Екатерина Дроздова. Я, знаете ли, хоть и старик, но изума еще не выжил. Работает еще голова-то. Это только такие молодые, как вы,считают, что раз старик — так в маразме. Так что наблюдение — это только первыйэтап. А дальше начинается усиленная работа мысли.

— Вашу бы голову да использовать в мирных целях, —начала было я, — хотя… постойте-ка! Если вы наблюдали за комнатой из окна,то видели того, настоящего убийцу…

— Ага, стало быть, вы признаете, что в субботупроизошло убийство! — злорадно заговорил старик.

— Старая крыса! — разъярилась я. — Значит, вызнаете, что мы с Германом не виноваты, и пытаетесь меня шантажировать! Да небудь здесь столько народа… Удавила бы…

— Как ту девушку? — ехидно напомнил ГеннадийСергеевич.

Я прикусила язык — а вдруг у этого старого паразита подпальто спрятан магнитофон? Чем черт не шутит, надо молчать.

Вокруг шли смеющиеся люди, верещали дети, галдели иобнимались студенты. Светило солнышко, совсем по-летнему. Я немного успокоиласьи повернулась к старику.

— Слушайте внимательно. Сейчас быстро встаете и идетеотсюда подальше, к чертовой матери. И только из уважения к вашим сединам я непосылаю вас действительно туда, где вам самое место. Убивать вас никто несобирается, так что можете не трястись над своим заветным конвертиком.

— Вот как? Вы меня не боитесь? Отчего же?

Оттого, что вы все врете! Ничего не было, вам всепоказалось, либо у вас от старости развилась паранойя или шизофрения.Выбирайте, что вам больше нравится? Доказательств у вас никаких нет, в милициивы можете рассказать только то, что якобы видели. Вряд ли прислушаются они тамк старичку-пенсионеру. Не было никакой девушки, и никакого ее трупа тоже небыло. Мы никуда не вывозили никакой сверток и вообще никуда не ездили…

Я с удовлетворением отметила, что старик ничего не возразил,не упомянул гаишника. Да и откуда он мог знать, куда мы отвезли труп Каролины ичто нас останавливал гаишник? Ведь он же все-таки не Господь Бог, чтобы всезнать? Или, скорее, дьявол…