Вдоволь нагулявшись и посетив каждую из беседок, мы с Инас возвращаемся в особняк. На передний двор нас не пускает охрана, так что нам не остается ничего другого, кроме как вернуться в гарем.

– Странно, что больше никто, кроме нас, не додумался пойти посмотреть на задний двор, – говорю я, когда мы идем по коридору.

– Сборище лентяек, – пренебрежительно бросает Инас. – Они и во внутренний двор только по праздникам выходят.

– А ты?

– Когда есть время, стараюсь выходить. Не могу все время взаперти сидеть. Покажи мне второй двор.

– О, Инас, мы уже так далеко отошли оттуда. У меня ноги гудят.

– Ну покажи. Когда еще выдастся такая возможность?

Мы разворачиваемся, и я нехотя тащусь в сторону двора для прислуги. Мне не хочется туда не только по причине усталости, а еще и потому, что боюсь испортить впечатления от заднего двора, а еще и потому, что боюсь потерять ощущение свободы, полученное на заднем дворе, как только увижу это убогое место. Распахиваю дверь, и мы снова оказываемся на улице. В целом ничего особенного. Обычный двор со всякого рода утварью. Выложен плиткой, все аккуратно и чисто, но как-то серо и уныло по сравнению с тем, что мы видели несколько минут назад. Понятное дело, сравнивать два настолько разных места совершенно без толку, но второй двор все равно вгоняет меня практически в депрессию.

– Посмотрела? Давай возвращаться.

Я заталкиваю подругу в дом и закрываю дверь.

– И часто ты здесь бываешь?

– Почти каждый день.

– А что вы здесь делаете?

– Говорила же: выбиваем ковры, складываем ведра, швабры, выносим подушки, чтобы они полежали на солнце.

– Я не видела там ведер.

Я улыбаюсь.

– А небольшое строение справа в углу видела?

– Да.

– Ну вот там мы все это и храним. Что тебя так зацепило в это месте?

– Мрачное оно.

– Согласна.

Я снова подхватываю Инас под локоть, и мы возвращаемся в гарем, уже болтая обо всяких мелочах. А вечером девушки устраивают танцы и веселье, и я ловлю себя на мысли, что могла бы прожить отличную жизнь в этом доме, если бы хозяин со своей свитой вообще не вернулись.

Еще один день проходит в заботах и отдыхе. Мы с Инас снова гуляем по хозяйскому саду, и в этот раз к нам присоединяются еще несколько девушек. А на четвертый день все возвращается на круги своя. Сегодня должен вернуться господин со своими помощниками, и в доме дым стоит коромыслом. На кухне суета с самого утра, а мы снова моем, трем, стираем и гладим. Кажется, конца и края этим делам не будет. Наложницы вернулись к своим занятиям, а вся обслуга носится по особняку, готовясь к возвращению хозяина дома. Меня отправили навести порядок в домике с инвентарем на мрачном втором дворе. Сложив все по местам и помыв пол, я выхожу из домика, не поднимая головы, и выплескиваю воду из таза прямо… на начищенные до блеска мужские туфли. И тут же замираю, услышав ругательство, от которого краснею до кончиков ушей. На этом дворе мужчины в принципе бывают редко, разве что только слуги, но они точно не носят таких туфель. От догадки, которая появляется в моей голове, в жилах стынет кровь, и я медленно поднимаю голову, прослеживая взглядом шикарный деловой костюм, идеально завязанный галстук, а потом сталкиваюсь с темными омутами глаз господина Заида. Открываю и закрываю рот в попытке произнести слова извинения, но из меня не вылетает ни звука. В итоге я, наверное, напоминаю рыбу, выброшенную на берег. Пытаюсь убедить себя отвести взгляд, но тщетно. Я смотрю расширившимися глазами на хмурое лицо хозяина, сжавшись в ужасе от мыслей о том, какая кара постигнет меня за содеянное.

– Интересно меня встречают в собственном доме, – хмуро басит хозяин. Мне хочется спросить, что он забыл на этом дворе, но учитывая, что этот особняк принадлежит ему, вопрос будет неуместным и бестактным, поэтому я прикусываю язык и жду своего наказания. – Амира, принеси мне обед в кабинет.

– Хорошо, господин, – едва слышно шепчу я.

Он еще секунду сверлит меня взглядом, а потом разворачивается и заходит в дом. Я же стою и пялюсь ему в спину.

– Добрый день, господин, – слышу из коридора голос Хаи. – А что… Вам что-нибудь нужно?

– Все, что мне нужно, принесет Амира, – коротко отвечает он, и его шаги удаляются. А вот торопливые, принадлежащие Хае, наоборот, приближаются.

– Что произошло? Как господин тут оказался? – спрашивает она испуганно. – Ты что замерла? Тебе плохо? Бледная. Амира! – Хая трясет меня за плечи, пока я не перевожу на нее невидящий взгляд. – Что сказал господин?

– Я пролила грязную воду на его туфли.

– Что ты сделала? – с ужасом спрашивает Хая.

– Воду пролила, – повторяю и киваю на таз в моих руках. – Я пол мыла, а потом вышла воду вылить. В этом помещении нет слива, вот я и решила выплеснуть на плитку, чтобы вода быстро высохла на солнце. Я не видела, как господин подошел, правда. Задумалась, наверное.

– Задумалась она! – грозно выкрикивает Хая. – Ты – проклятье на мою голову! Что он сказал?

– Что его хорошо встретили. Это был сарказм, судя по всему.

– Сарказм конечно, идиотка! Что он приказал?

– Принести в его кабинет обед.

– Так что ты молчишь? Пойду дам распоряжение.

Хая разворачивается, но я торможу ее за рукав.

– Он сказал, чтобы я принесла.

Она фыркает.

– С ума сошла? Не надо еще больше гневить господина. Никому не попадайся на глаза сегодня, слышала?

Я отупело киваю.

– Хая, я даже не извинилась.

– Значит, не зря я тебя идиоткой обозвала, – рявкает она и забегает в дом.

Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на ступеньку порога. Пялюсь на плитку, снова и снова прокручивая в голове произошедшее. Это же был мой шанс воплотить в жизнь вторую часть плана. Мне нужно было столкнуться с господином, чтобы он почувствовал аромат моих духов. И потом, когда он будет находиться в своем кабинете или спальне, он снова и снова вдыхал бы этот запах, привыкая к нему. Я хотела в буквальном смысле выработать у него рефлекс, при котором, ощутив мой аромат, он чувствовал бы себя комфортно, словно находится в безопасности своего дома и конкретных комнат. А теперь что? Столкнулась, но наверняка все, что он почувствовал, – это запах моего страха и грязной воды. Я стону, зажмурившись. Опять же, у меня был шанс отнести ему обед и таким образом увеличить шанс на воплощение второй части плана, но снова все прахом. Прав был отец, я слишком открытая и бесхитростная, чтобы плести интриги. Для этого, видимо, мне не хватает смелости и изворотливости. Может быть, даже коварства. А я ведь была уверена, что оно во мне расцвело буйным цветом. Утешает одно: я хотя бы попыталась.

Завязываю пояс на легких домашних брюках и всовываю ноги в мягкие мокасины. Коротким жестом отправляю слугу вместе с моими вещами прочь из кабинета. Устало опускаюсь в кожаное кресло и, уткнувшись затылком в подголовник, прикрываю глаза. Сложно двигаться в темноте, еще и с завязанными глазами. Мне казалось, что я уже близко подошел к решению проблемы, но отец все равно идет на шаг впереди меня. Я рассчитывал покончить с этим бизнесом в ближайшие пару месяцев, но, похоже, на это уйдет еще примерно год. Если только я не решусь на радикальный шаг, но этот вариант даже рассматривать не буду. Он – семья, а это святое. Что ж, придется еще немного поработать над этим.