Я немного подождала, прежде чем к ним подойти, чтобы не тревожить их в такой момент.

– Ади? – спросила я. Он обернулся и посмотрел на меня. Это был он! – Адольфус Т. Мэдисон, «Т.» значит «Томас», рядовой первого класса армии США?

Тогда он улыбнулся той самой улыбкой, которую я помнила.

– Лили? – спросил он. И мы взялись за руки, не в силах вымолвить ни слова.

И вот так Ади с сыном – он назвал его Гарри – вернулись в наш домик и пили чай со мной и твоим дедушкой. Между булочками и миндальными пирожными мы с Ади рассказывали друг другу, как сложились наши жизни; представляешь, сколько пришлось навёрстывать! Мы провели вместе чудесный день. Твой дедушка сразу подружился с Ади, потому что тот не смотрел на него как на больного, инвалида в коляске, а ему всегда это нравилось, ты же знаешь. Пока мы беседовали, Гарри сказал мне, что Ади всю жизнь хотел совершить это путешествие, чтобы помянуть своего друга Гарри и навестить ту ферму, где жила маленькая девочка Лили со своей кошкой и где их всегда принимали как дорогих гостей. Гарри вырос с этой историей и прожил с ней всю жизнь. Где-то за год до этого умерла жена Ади, и он больше не хотел ждать. «И мы решили просто собрать чемоданы и поехать, – подхватил Ади. – Слушай, а ты помнишь тот день, когда мы приехали к вам с хот-догами?» Мы расхохотались, вспомнив Великий праздник хот-догов и лицо Барри, перемазанное кетчупом от уха до уха. Я рассказала, что Типс в конце концов вернулась домой, как он и говорил, и что я тогда назвала её Адольфус Типс. Он ответил, что это вызывает у него «истинную гордость».

После чая они уехали и по пути в Лондон заглянули посмотреть на нашу ферму. Я бы, конечно, очень хотела поехать с ними, но твой дедушка расстроился бы, если бы я оставила его одного так скоро после моей ежедневной прогулки. Однако потом мы с Ади писали друг другу, и частенько. Он прислал цветы на похороны твоего дедушки, а потом написал мне, что если я когда-нибудь захочу приехать к ним в Атланту, то меня ждёт более чем тёплый приём.

И я полетела туда, Був, и сейчас я там, в Атланте, в Америке. Кажется, мы двое не прекращали говорить с того дня, как я приехала, – так что у нас было время всё обсудить и решить. И когда Ади неделю назад сделал мне предложение, мне показалось самой естественной вещью в мире ответить «да». Мы поженились в прошлый вторник. Я вышла замуж второй раз в жизни, да к тому же за свою первую любовь. Церковь едва не лопалась, и ты никогда ещё не слышал такого чудесного пения. Они здесь поют с такой радостью, как будто каждое слово, каждую ноту пропевают всей душой. Так что теперь я миссис Мэдисон, и, как только закончится медовый месяц, я привезу мужа с собой в Слэптон и мы будем жить там. Медовый месяц мы проведём в Нью-Йорке – ни один из нас там ещё ни разу не бывал, – а потом прилетим в Лондон, вечером следующей субботы. Мы приземлимся в Хитроу, в четвёртом терминале, в полвосьмого. Я очень хочу, чтобы ты его встречал, Був. Он тебе понравится, я знаю. Надеюсь, всем остальным тоже. Будь там, если получится.

Конечно же, я там был, и остальные тоже: дяди и тё-ти – всё семейство целиком. Кое-кто ещё досадовал на такую внезапность, но всем было любопытно, а мне больше других. Так что мы ждали их в Хитроу, на выходе из таможни, с конфетти наготове – это была моя идея.

Бабушка выглядела такой маленькой рядом с ним. Они держались за руки и улыбались, словно кот и кошка, которым налили сливок и они блаженно счастливы разделить их друг с другом. Потом я тряс руку Ади.

– Эй, привет! – сказал он, сияя улыбкой с огромной высоты. – Ты, должно быть, и есть Був? Ага. Ты очень похож на одного человечка, которого я знал очень-очень много лет назад, только ты мальчик и косичек у тебя нету.

Немного погодя бабушка обняла меня за плечи и отвела в сторонку.

– Ну и что ты думаешь, Був? – прошептала она.

– Грандиозно, – ответил я. – Просто грандиозно.

В 1943 году, через четыре года после начала Второй мировой войны, союзники готовились высадиться с моря на территорию оккупированной немцами Франции, чтобы наконец-то освободить Европу от Гитлера и нацистов. Столь масштабная высадка морского десанта до тех пор никогда не проводилась. Солдатам требовалось тренироваться, и для этого им понадобился учебный полигон.

Южная часть Англии превращалась в огромный военный лагерь по мере того, как десантная армия росла и набиралась опыта. Со многих прибрежных территорий пришлось выселить жителей, чтобы проводить там учебные высадки войск: ведь к тому времени, когда начнётся настоящая операция, солдаты должны быть готовы.

Весь район вокруг Слэптон Сэндс эвакуировали, потому что побережье там походило на пляжи Нормандии, за Ла-Маншем. Примерно трём тысячам жителей дали всего несколько недель, чтобы собрать всё имущество и уехать.

Разумеется, такое массовое переселение не могло пройти без трудностей, а ущерб, нанесённый этим землям во время учений по высадке, был огромен. Также случались потери среди солдат – а в Слэптоне стояли в основном американцы.

В ходе операции «Тигр» в апреле 1944 года корабли с американскими солдатами готовились к учебной высадке в Слэптоне, но были захвачены врасплох немецкими торпедными катерами и затонули. Погибло несколько сотен американских бойцов. Эту трагедию умышленно держали в секрете ещё много лет.

Потом, утром 6 июня 1944 года, наступил так называемый День «Д», когда союзные войска высадились на французском побережье и с боями прорвались на внутренние земли, по пути освобождая французские деревни и города. Через одиннадцать месяцев жестоких сражений Германия капитулировала, и Вторая мировая война закончилась.