В кабине сидел взрослый красавец, всем своим видом излучавший уверенность и авторитет. Он был настолько похож на Сола, что Тэлли чуть было не назвала его именем своего отца.

– Тэлли Янгблад? – осведомился водитель. Тэлли уже успела заметить вспышку света, означавшую, что рисунок ее радужки проверен, но ответила:

– Да, это я.

Было в этом мужчине что-то такое, отчего сразу становилось ясно: с ним шутить не стоит. Воплощенная мудрость, а поведение настолько серьезное и официальное, что Тэлли пожалела о том, что не нарядилась торжественно.

– Ты готова? Вещей у тебя немного.

Ее дорожная сумка была заполнена только наполовину. Все знали, что бóльшую часть вещей, которые свежеиспеченные красавцы и красотки перевозят с собой через реку, все равно отправляют на переработку. У нее будет и новая одежда, и любые новые хорошенькие вещицы, какие она только пожелает. Вот что она действительно бы хотела сохранить, так это записку Шэй, написанную от руки. Записка была спрятана между наспех уложенными в сумку вещами.

– Мне хватит.

– Молодец, Тэлли. Это сказано очень по-взрослому.

– Так и есть, сэр.

Дверца кабины закрылась, аэромобиль взмыл ввысь.

Большая больница находилась в Нью-Красотауне, на самом берегу реки. Именно сюда поступали для серьезных операций все – и малыши, и уродцы. Даже старые красотки и красавцы из Дряхвилля проходили здесь курсы продления жизни.

Река сверкала под безоблачным небом, и Тэлли позволила себе забыть обо всем и погрузиться в любование прелестью Нью-Красотауна. Даже без ночной иллюминации и фейерверков город искрился стеклом и металлом. Невероятные шпили бальных башен отбрасывали стройные тени на весь остров. «Ведь это настолько чудеснее Ржавых руин, – вдруг увидела Тэлли. – Может быть, тут не темно и не таинственно, но зато куда более живо».

Пора было перестать горевать о Шэй. Предстояла жизнь, подобная непрекращающемуся празднику в окружении красивых людей. Таких, какой вот-вот станет она, Тэлли Янгблад.

Аэромобиль опустился на один из красных крестов, нарисованных на крыше больницы. Водитель провел Тэлли внутрь и проводил в приемное отделение. Регистраторша нашла в списке фамилию Тэлли, идентифицировала ее по рисунку радужки и велела подождать.

– Не заскучаешь одна? – спросил водитель.

Тэлли посмотрела в его ясные добрые глаза. Ей очень хотелось, чтобы он остался. Но ей показалось, что, если она попросит его остаться, это будет как-то не по-взрослому.

– Нет-нет, все нормально. Спасибо.

Водитель улыбнулся и вышел.

Кроме Тэлли, в приемной никого не было. Она откинулась на спинку кресла и стала считать плитки на потолке. Пока она ждала, в ее памяти опять возникли разговоры с Шэй, но здесь они ее не так тревожили. Теперь было слишком поздно передумывать.

Тэлли жалела о том, что в комнате нет окна, чтобы можно было полюбоваться Нью-Красотауном. Она была так близка к цели. Она представляла себе завтрашнюю ночь, свою первую ночь в облике красотки. Она видела себя в новой чудесной одежде (ее форменное уродское тряпье безжалостно отправят в переработку), стоящей на вершине самой высокой бальной башни. Она будет стоять там и смотреть, как на другом берегу гаснут огни, потому что в Уродвилле ложатся спать, а у нее в распоряжении еще будет целая ночь с Перисом и новыми друзьями, и со всеми красотками и красавцами, с которыми она познакомится.

Она вздохнула.

Шестнадцать лет. Наконец-то.

Прошел долгий час. Никто не появлялся. Тэлли сидела, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. «Интересно, здесь всегда нужно так долго ждать?» – гадала она.

А потом пришел мужчина.

Он выглядел необычно. Он не походил на кого-либо из красавцев, которых довелось видеть Тэлли. Он явно был среднего возраста, но тот, кто делал ему операцию, видимо, напортачил. Он, несомненно, был красив, но это была жестокая красота. Вместо мудрости и уверенности этот человек излучал холод, высокомерие, непререкаемую власть, словно какой-то царственный хищный зверь. Когда он подошел к Тэлли, она открыла было рот, чтобы спросить, в чем дело, но мужчина взглядом заставил ее умолкнуть.

Тэлли еще никогда не встречала взрослого, который бы производил на нее такое впечатление. Встречаясь лицом к лицу со взрослыми или пожилыми красотками и красавцами, она всегда испытывала к ним уважение. Но в присутствии этого жестоко-красивого мужчины к уважению примешивался страх. Мужчина сказал:

– С твоей операцией возникли сложности. Пойдем со мной.

И Тэлли пошла.

Аэромобиль оказался больше, но не столь комфортабельным, как больничный, а полет показался Тэлли совсем не таким приятным. Мужчина со странной внешностью вел машину с агрессивным нетерпением. Она то падала камнем между линиями воздушных маршрутов, то выписывала на поворотах крутые виражи – совсем как скайборд. Раньше Тэлли никогда не укачивало в воздухе, но на этот раз она вцепилась в ремни безопасности так, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Она не сводила глаз с земли, проносящейся внизу, и успела заметить, как промелькнула и через мгновение осталась позади окраина Красотауна.

Они направились вниз по течению реки, пролетели над Уродвиллем, пересекли зеленый пояс и транспортное кольцо, за которым из земли торчали крыши заводов. Рядом с высоким бесформенным холмом аэромобиль снизился к площадке, находившейся между комплексом прямоугольных построек. Они были такими же невысокими, как корпуса интернатов в Уродвилле, а их стены имели цвет жухлой травы.

При посадке аэромобиль сильно тряхнуло. Мужчина повел Тэлли к одному из зданий. Внутри они попали в лабиринт желто-коричневых коридоров. Тэлли еще никогда не видела, чтобы такие большие пространства окрашивались в такие ядовитые цвета. Казалось, здесь все предназначено для того, чтобы обитателей здания слегка мутило.

На пути им попадались люди, внешне похожие на провожатого Тэлли.

Все эти люди были красиво одеты, в костюмы из натурального шелка черного и серого цветов, и у всех у них лица имели одно и то же ястребиное выражение. И мужчины и женщины были выше обычных красавцев и красоток и отличались более мощным телосложением. А вот глаза у них были блеклые, как у уродов. Встречались среди них и люди с нормальной внешностью, но они как-то терялись среди этих хищников, грациозно вышагивающих по коридорам.

«Может быть, – гадала Тэлли, – сюда доставляют тех, у кого операция прошла неудачно и красота получилась жестокой?» Но почему же тогда она оказалась здесь? Ведь у нее вообще не дошло до операции. Что, если этих людей нарочно сделали такими страшными? Неужели вчера, когда ее обмерили, стало ясно, что она не годится, что из нее никогда не получится трогательная большеглазая красотка? Может быть, ее и вправду отобрали, чтобы переделать и оставить в этом странном ином мире?