Адам и сам думал, что заморозил все свои чувства, но Мышка нашла лазейку и проползла в самое сердце. В заледеневшее, спокойное и пустое сердце, которое подобно идеальному газу заполнила собой.

– Адам, ты мне нужен. Гипноз. Срочно.

Всего одно прикосновение губ к коже, и она забывает о страхе. Разумеется, всему виной стимуляторы. Но рано или поздно они не потребуются.

Успокоить девушку было сложно, но он справился. Аккуратно уложил Еву на свою постель. Мокрая футболка (кстати, его футболка!) и короткие шортики прилипали к телу, подчёркивая каждый изгиб и сетку шрамов.

Гений не спешил. Он мог бы довести ее до оргазма за пару минут, но не хотел.

– Кажется, слухи правдивы, я извращенец, – прошипел себе под нос Адам и достал ножницы.

Сон девушки был таким нестабильным, что пришлось избавиться от мокрой одежды, просто срезав ее.

Совершенно обнаженная Ева выглядела причудливым рисунком на темном покрывале кровати. Тонкая. Спящая девушка так доверчива, открыта и прозрачна словно хрустальная. Одно неверное слово и движение – разобьётся.

Адам должен был начать говорить, но слова застыли в горле. Он хотел касаться. До головокружения, до жжения в ладонях, до боли во всем теле. Впервые ему был кто-то так мучительно нужен, будто Адам сам наелся экспериментальных таблеток.

– Ты спишь, Ева…– прошептал он, прикасаясь костяшками к изуродованной шрамами щеке. – Я не должен, но…

Это было сильнее всего, что он когда-либо испытывал. До этого дня Адам никогда не нарушал этический кодекс, никогда не пользовался тем, что женщина в гипнотическом сне. Но Ева оказалась слишком сильным искушением для холодного сердца гения.

Она кончит, но не слова станут этому причиной. Не грамотные образы, которые придумает для неё Адам. Нет. Он сделает это сам, медленно и нежно.

Провел ладонью вниз по шее, груди и животу – дрожь в бледном теле стала ему наградой. Девушка отзывалась на любое, даже самое мимолетное касание.

“Это таблетки!” – одернул себя Адам. Пока таблетки, но однажды их не станет и все будет по-другому. Намного лучше.

Он опустился на колени и нашел губами острую вершинку соска. Нежная кожа послушно сжалась под умелыми ласками языка. С приоткрытых губ девушки сорвался тихий стон и окончательно лишил воли известного всем асексуала. Адам хотел её до дрожи, сходил с ума, раз за разом прикасаясь губами. Там, где остался рисунок шрамов, мужчина замер.

Да, это не иллюзия. Кажется, что если однажды он ляжет на неё и прижмется всем телом, то рисунки войдут один в один, как резьба созданных друг для друга деталей. Идеальная гармония.

Адам не был жадным безумцем, он целовал медленно, смакуя каждый миллиметр, и опускался все ниже. Ева была для него изысканным десертом, с которого он тайно слизывал крем. Обвел языком ямку пупка и под музыку стонов, скользнул между ног, что девушка послушно развела в стороны. Но стоило языку коснуться мягкой, зачем-то гладко выбритой кожи, как стоны удовольствия, что слетали с губ при каждом прикосновении, затихли. Ева, которая должна быть абсолютно расслаблена, вдруг одеревенела.

– Нет, пожалуйста… не надо…

Мужчина отпрянул. В голосе вместо удовольствия звучал страх. Адама будто окатили ледяной водой и вновь заморозили, вместо одурманенного мужчины в комнате снова оказался профессионал. Он выпрямился и заглянул в лицо. Девушка спала, но по щекам текли слезы. Она кусала губы и шептала:

– Больно-больно… Пожалуйста, пожалуйста…

– Всё хорошо. Больно не будет, – коснулся дрожащей руки и едва заметно сжал тонкие пальцы. – Ты спишь. Это просто сон. Здесь все будет так, как ты захочешь. Я сделаю все так, как ты хочешь. Верь мне, Ева…

– Это ты? Снова ты, – она улыбнулась и сжала его руку. – Только с тобой я могу всё. Только с тобой…

Он старался не думать о том, кого видела в своем сне Ева, кому безоговорочно доверяла и отдавалась, повинуясь четким командам. Ревность ярко вспыхнула вместе с её оргазмом, стоном удовольствия и шальной улыбкой на губах.

Адам мог разбудить её сразу, но не стал. Укрыл пледом и на несколько минут вышел из комнаты. Пусть отдохнет и побудет в покое, ведь после пробуждения он планирует выяснить, что же так напугало его мышку.

А пока выяснить предстояло кое-что другое…

– Майк, у тебя есть все данные по Еве?

– Обижаешь, – хохотнул парень, которого столь пристальное внимание Адама к блогерше явно веселило.

– Тогда пришли мне имена всех мужчин, с которыми Ева была близка. Друзья, одноклассники, короткие знакомства. Я хочу знать всех.

– Это я тебе и без анкеты скажу. Их нет. Ева со школы шарахается от парней, как от чумы. Единственный мужчина, который входил в ее дом, это я. И то не дальше прихожей!

– Ищи лучше. Кто-то есть! Найди все, что сможешь!

Ева

Это было сладко и спокойно, нежно и жадно, огненно и желанно. Он целовал меня всю, несмотря на отвратительный рисунок шрамов, и только страх остановил его. Удивительная иллюзия, способная остановиться.

Тело купалось в сладкой неге и казалось, словно весь ужас остался позади. Все это случилось с другой Евой, в другом мире, в кошмарном сне, который сменился прекрасной сказкой. Стоны, поцелуи, желание прижаться изо всех сил к кому-то горячему и необходимому как воздух, вдохнуть его, чтобы испытать истинное удовольствие, а не лишь его слабые, хоть и сводящие с ума отголоски.

Мне было мало. Я тянулась вперед, но никого не было. Никого. Снова одна наедине со своими страхами и болью!

Ледяным душем по коже.

– Нет! – села на кровати и огляделась.

И правда, одна в комнате Адама, которая не так давно была моей спальней. За окном поздний летний вечер, лай собак и первые сумерки. Дверь в комнату кто-то приоткрыл, пуская тонкую полоску света.

– Адам, – выдохнула одними губами не в силах пошевелиться. Тело все еще было расслабленным, но удивительно отдохнувшим.

– Мышка.

Он вошел в комнату, хотя не мог услышать мой зов, и тут же оказался рядом. Улегся на постель и положил руку поверх одеяла, даря удивительные минуты спокойствия.

– Мне страшно.

И стыдно. Я плачу. Слезы текут по щекам. Я не хочу, чтобы он видел, но все еще послушно лежу рядом и наступаю на горло желанию обнять гения в ответ. Адамиди, что ты со мной сделал? Почему я так размякла? Почему, боясь других людей, жажду прикасаться к тебе снова и снова? Меня словно подсадили на героин или какой-то другой наркотик. Адамиди – неплохое название для самого запрещенного препарата в мире, недоступного для меня.

– Расскажи мне всё, – опалил шею дыханием.

И я рассказала. Всё.

Обнаженная не только телом, но и душой, я говорила, плакала, комкала руками его футболку и кусала губы. Страшно, болезненно и в то же время странно приятно впервые за много лет быть с кем-то настолько открытой.