– Но мы всего в часе езды от дома, – сказал он.

– У нас отпуск, и я предлагаю сделать его большим приключением!

– А где мы остановимся? – спросил Никос.

– Уверена, здесь много гостиниц.

– Сейчас межсезонье. Большинство из них закрыто.

– Могу поспорить, мы найдем работающую.

– Ты разочаруешься, потому что гостиница не будет роскошной. Номера небольшие и простые по сравнению с комнатами на вилле на Камари. И потом, я предпочитаю спать в своей постели. А еще я люблю уединение.

– Неужели тебе не надоедает рутина? Тебе не хочется изменений?

– Тебе их явно хочется. – Никос не сердился. Он, словно зачарованный, смотрел на порозовевшие щеки Джорджии и на то, как солнечный свет золотит ее кожу.

Он желал ее сильнее, чем любую другую женщину, однако он не хотел причинить ей боль и сломать ее. И он не мог дать волю своим желаниям. Джорджия беременна. Он не имеет права рисковать ни ее здоровьем, ни здоровьем своего сына.

Впервые увидев ее, он решил, что она хладнокровный человек. Но он ошибся. Джорджия умная и утонченная. Она бывала разъяренной, а также отчаянно смешной. Он по-прежнему забавлялся, вспоминая, как она провоцировала его на улице у пекарни. Перед ней было невозможно устоять, когда она улыбнулась, и выражение ее лица становилось теплым и сексуальным.

Чтобы побороть нестерпимое желание, он обратил внимание на руины на холме впереди.

– Это венецианский замок, – сказал он.

– Венецианский замок в Греции?

– Их здесь десятки. Венеция влияла на развитие Греции на протяжении тысячи лет. На материке и островах до сих пор остались венецианские крепости и укрепленные деревни.

– Я об этом не знала.

– Все ветряные мельницы, которые мы сегодня видели, тоже венецианские. Венецианцы использовали ветряные мельницы для размола пшеницы, что приносило им доход сотнями лет. Но в середине двадцатого века ветряные мельницы вышли из употребления.

Они приближались к подножию холма, на котором стоял замок. Джорджия посмотрела на него, морща нос.

– Нам не придется туда подниматься? – спросила она.

– Это опасно. Я не пущу тебя туда, даже если ты захочешь.

– Мы должны вернуться в гавань?

– Мы можем перекусить в Хоре, а затем вернуться.

– Или поискать гостиницу.

– Джорджия…

– Я никогда не жила в греческом отеле. Я никогда не была в греческих ресторанах.

– Ты обедала в греческом ресторане, – возразил Никос.

– Мы ели оливки, салат и греческий пирог со шпинатом. Но я хочу попробовать больше местной еды и увидеть больше достопримечательностей. Мне хочется увезти с собой в США приятные воспоминания.

Когда Никос вспомнил о том, что ей предстоит возвращение в Атланту, ему стало не по себе. Он не хотел думать о том, что им предстоит расставание.

Некоторое время Никос молчал.

– Мы найдем два номера, – наконец сказал он.

– Мы не должны искать два номера, – ответила она. – Зачем тебе лишние траты?

Он поджал губы:

– Нам необходимы два номера. Для твоей безопасности.

– Я доверяю тебе.

– Но я не доверяю себе, – произнес он.

Джорджия рассмеялась.

Никос нашел номера в небольшой гостинице в центре города. Она не была ни особенно красивой, ни роскошной, зато аккуратной и чистой.

Джорджия с удовлетворением отметила, что ее номер расположен близко к номеру Никоса.

Выйдя из гостиницы, они отправились в соседний ресторан. Было еще довольно рано, поэтому в ресторане не было посетителей.

– Все решат, что мы американские туристы, – проворчал Никос, когда они сели у окна с видом на городскую площадь.

– Ну, я американский турист, а ты притворись туристом-греком.

– Нет.

Джорджия усмехнулась:

– Ты не хочешь быть туристом?

– Нет.

Джорджия не переставала улыбаться.

Заметив это, Никос спросил:

– Что с тобой? Ты сегодня все время хихикаешь.

– Я отлично провожу время. – Джорджия потянулась через стол и взяла его за руку. – Надеюсь, ты тоже.

Никос скривился:

– Ты становишься слишком ласковой.

– По-моему, в глубине души тебе это нравится.

Он разжал зубы, его карие глаза заблестели.

– Если только совсем чуть-чуть.

Джорджия сжала его руку:

– Я так и думала.

Им подали жареную баранину, рыбу и салаты с ароматными травами. Во время ужина они разговаривали о том, что видели в течение дня, включая суровый, но загадочный монастырь. Джорджия призналась, что ей особенно понравилась ярко-синяя отделка дверей, окон и церковных куполов, которые придавали очарования скромных деревушкам.

– Я наслаждалась, – произнесла она. – А ты?

– Честно говоря, я тоже.

– А ты не злишься на меня за то, что я заставила тебя отправиться в приключение? Я знаю, как ты дорожишь своим уединением на Камари.

– Пытаешься меня спровоцировать? – спросил Никос. – Ты настоящий мятежник по натуре.

Обдумав его слова, Джорджия кивнула:

– Ты прав. Но моя мятежность спасла мне жизнь. Я оставила свою семью и уехала из Африки. Если бы я не настояла на своем возвращении в Штаты, я погибла бы вместе с ними. И Сюзанна тоже.

– Ты не боялась поступать в крупный американский университет?

Джорджия покачала головой:

– Я этого хотела. Я хотела учиться, ходить на вечеринки, свидания, участвовать в спортивных соревнованиях.

– Тебе было весело?

Она кивнула:

– Да. Мне нравился университет. Поэтому я посоветовала Сюзанне тоже выучиться на врача. Я сказала ей, что она всегда может вернуться в Африку, но она обязана воспользоваться возможностью побыть четыре года обычной американской девушкой, а потом решить, что делать дальше. – Джорджия отвела взгляд и медленно выдохнула, вспоминая тот день, когда она узнала о нападении на церковь в конце воскресной службы. Она услышала об этом в новостях, даже не понимая, что убитые миссионеры – члены ее собственной семьи.

В тот день все изменилось. Джорджия изменилась.

Ее бунтарский дух пропал, и она повзрослела за одну ночь. Она стала сильнее и смелее, увереннее и целеустремленнее. Джорджия пообещала Сюзанне, что все будет в порядке. Она обещала своей восемнадцатилетней сестре, что они переживут горе вместе. Сюзанне следовало думать только об окончании средней школы, потому что Джорджия решила заботиться обо всем остальном.