– Звучит очень по-американски, – сказал Никос.

– Желание быть на равных?

– Да. У греков иное отношение к браку. Речь идет не о равенстве, а о выполнении определенной роли. Мужчина должен быть хорошим мужем. Женщина – хорошей женой. Так намного проще, чем требовать равноправия в отношениях.

– А твоя жена знала твою точку зрения? – спросила Джорджия.

Никос пожал широкими плечами:

– Мы мало говорили о важных вещах. Эльза любила моду и покупки, и она стремилась создать уютный дом. Я работал и зарабатывал деньги.

– Ей это нравилось или она так поступала, подчиняясь твоим желаниям?

– Эльза не хотела работать. Она хотела, чтобы ее баловали. И она знала, что я могу о ней позаботиться.

– Она была красивая? – спросила Джорджия.

Никос колебался.

– Да.

– Как она выглядела?

Он снова ответил не сразу:

– Высокая, стройная блондинка.

– Гречанка?

– Нет. Скандинавка.

«Как и я», – подумала Джорджия.

– Поэтому для донора яйцеклетки тебе понадобилась высокая, стройная блондинка?

– Да.

Джорджии показалось странным, что он хотел найти донора яйцеклетки, похожего на свою жену, которая не желала от него рожать. Должно быть, он очень ее любил. Джорджию распирало от желания расспросить его об этом, но она промолчала.

Вероятно, она просто не хотела слышать о его любви к жене.

Эльза умерла. Зачем ворошить прошлое? Для чего портить романтику сегодняшнего вечера?

– По-моему, мы достаточно поговорили о моем браке. – Никос сел. – Давай побеседуем о чем-нибудь более интересном. Например, о тебе.

– Во мне нет ничего интересного.

– Я не согласен. – Никос сидел на краю кровати, вытянув перед собой мускулистые ноги. Он жестом пригласил ее присесть рядом с ним.

Джорджия, которая хотела быть рядом с ним весь день, вдруг запаниковала. Ее сердце екнуло и забилось чаще. Одно дело – предвкушать обольщение, и совсем другое – поддаваться обольщению.

Никос заметил ее нерешительность.

– Ты передумала? Поняла, что совершишь ошибку? – Он говорил с едва заметной насмешкой.

Усевшись рядом с ним, Джорджия ощутила идущую от него энергию. Никос напоминал ей охотящегося льва.

– Ты заставляешь меня нервничать, – призналась она.

– Почему?

– Потому что ты здорово целуешься, но я знаю, сколько стоит такое удовольствие.

– Я больше не стану от тебя прятаться. Ты поймешь, что на самом деле я бываю и хорошим, и отвратительным, и уродливым.

– Ты не можешь быть отвратительным или уродливым, – возразила Джорджия.

– Ты плохо меня знаешь.

– Интуиция редко меня подводит.

Уголок его рта приподнялся в улыбке.

– Иди сюда, дорогуша, я хочу целоваться.

– Только целоваться?

– Это зависит от тебя. Решать тебе. Если ты хочешь только целоваться, мы будем только целоваться. Если ты хочешь, чтобы я взял тебя, я возьму тебя. Я весь в твоем распоряжении.

Никос был абсолютно неотразимым и соблазнительным.

– Но я думала, что руководишь ты.

Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Сначала я тебя как следует поцелую, а потом ты ответишь.

Она встала у него между ног, он обхватил руками ее лицо. Его пальцы гладили ее горячие, раскрасневшиеся щеки.

– Ты такая красавица, дорогуша, – тихо произнес он и припал к ее губам.

Поцелуй был мягким, сладким, и Джорджия прильнула к Никосу и поцеловала его в ответ. Она вздрогнула, когда он углубил поцелуй и скользнул языком ей в рот. Она обняла его за шею. Никос приподнял ее с пола, целуя и снова усаживая на кровать рядом с собой.

Он коснулся ее талии, потом упругой груди. Джорджия выгнула спину, когда он обхватил пальцами ее напряженный сосок.

– Ты уже отлично знаешь, что мне нужно, – пробормотала она, когда Никос опустил голову, чтобы поцеловать ее сосок через ткань блузки и бюстгальтера. Его губы были теплыми. Он осторожно прикусил ее сосок, и Джорджия ахнула.

– Ты хочешь большего? – спросил Никос, поднимая голову.

– Я хочу всего.

– Я предлагаю пока только целоваться. Вдруг ты передумаешь?

– Не передумаю.

– Мы посмотрим, – пробормотал Никос, задирая ее длинную юбку, и стал покрывать горячими поцелуями ее ноги и ласкать ее бедра.

Сердце Джорджии колотилось так сильно, что ей стало тяжело дышать. Она закрыла глаза, когда его губы коснулись внутренней стороны ее бедер. Отодвинув вбок ее тонкие белые трусики, он запустил пальцы ей между ног.

Никос ласкал ее все настойчивее, и Джорджия мечтала, чтобы это никогда не заканчивалось. Ее нервы были на пределе, тело напряглось. Почувствовав наступление оргазма, она громко вскрикнула и схватилась руками за плечи Никоса…

– Удивительно, – прошептала Джорджия, когда Никос вытянулся на кровати рядом с ней. Она прижалась к нему, желая чувствовать жар его тела. – Ты удивительный, – прибавила она.

Он прижимал ее к себе, и она нежилась в его объятиях. Когда у нее выровнялось дыхание, она поняла, что Никос по-прежнему одет.

– Мы должны снять эту одежду, – прошептала она, целуя его в плечо и проводя ногтями по его груди.

Никос поцеловал ее в макушку, а потом в висок и щеку, бормоча:

– По-моему, тебе пора вернуться в свой номер.

– Нет. Я не хочу уходить сейчас, – возразила Джорджия, прижимаясь к ему еще крепче и приподнимаясь, чтобы поцеловать его в губы. – Мы еще даже не начали.

– Я не хочу, чтобы ты потом сожалела.

Джорджия обняла его за шею, радуясь тому, как он прижимается грудью к ее груди.

– Я буду сожалеть, если не займусь с тобой любовью.

– У меня есть еще шрамы, – произнес Никос.

– Я видела их. В них ничего страшного.

– Они ужасны.

– Я думаю, они прекрасны. Они часть тебя.

Никос встал с кровати, закрыл балконную дверь и задернул занавески. Джорджия разделась сама и стала наблюдать за тем, как раздевается он.

Она округлила глаза, когда Никос снял брюки, и внезапно занервничала. Никос притянул ее к себе, и она устроилась рядом с ним, наслаждаясь близостью его мощного тела.

– Ты волнуешься? – спросил он.

Она кивнула:

– Немного.