На лбу Томми выступил холодный пот при мысли о том, что могло бы быть с ним, если бы он попытался скрыться от твари, доверившись своим собственным природным инстинктам, в то время как его противник преследовал бы его, пользуясь трезвой логикой и здравым смыслом. Олень тоже может скрыться от охотника, руководствуясь исключительно своими примитивными природными инстинктами, но чаще всего охота кончается плохо именно для него. Более высокий интеллект неизменно давал человеку огромное преимущество, и животным редко удавалось победить в этой неравной борьбе.

И он тоже должен обдумывать каждый свой шаг, прежде чем предпринимать что-либо. В противном случае он обречен.

Впрочем, вполне возможно, что он обречен в любом случае.

Он имел дело не с животным. Охота на крысу закончилась.

Отвлекающий прыжок с дивана, искусственно вызванное затемнение и прочие стратегические действия, предпринятые тварью, ясно показывали, что Томми имеет дело с противником, равным себе по интеллекту. Во всяком случае, ему очень хотелось надеяться на то, что их схватка - это борьба двух действительно равных противников, потому что любое другое предположение могло означать только одно: крысиная охота продолжается, только на этот раз в роли крысы выступает он, Томми Фан.

Интересно, задумался Томми, пыталась ли тварь вывести освещение из строя просто для того, чтобы свести к минимуму его преимущество в росте и силе и не дать ему снова воспользоваться пистолетом, или же она получила какую-то дополнительную выгоду, о которой он пока ничего не знает? Может ли быть так, что тварь видит в темноте как кошка или даже лучше? Или, наподобие гончей, несущейся за добычей по кровавому следу, она способна выследить его по запаху?

И, если мерзкая тварь одновременно обладает и интеллектом, равным человеческому, и свойственной животным остротой восприятия, это означает конец Томми Фану.

- Что тебе нужно? - громко спросил он. Он вряд ли удивился бы, если бы из мрака ему откликнулся негромкий шепелявый голос (вряд ли тварь могла говорить нормально с таким языком и с такими зубами во рту!); больше того, Томми надеялся, что тварь откликнется, заговорит с ним. Будут ли это слова или просто шипение - в любом случае звук поможет ему определить местонахождение врага. И тогда он может попробовать прицелиться.

- Чего ты от меня хочешь? - снова спросил он. Тварь не отзывалась и не производила ни малейшего шороха.

Томми, несомненно, был бы удивлен, если бы в один прекрасный день подобное существо вдруг выползло из щели в полу или из дыры в земле где-нибудь на заднем дворе. В этом случае он сразу решил бы, что перед ним либо инопланетянин с потерпевшей крушение летающей тарелки, либо тварь, сбежавшая из секретной генетической лаборатории, где ученые, лишенные совести, бьются над созданием совершенного биологического оружия. За свою жизнь Томми видел достаточно фильмов на эти темы и был вполне подготовлен к тому, чтобы столкнуться с чем-то подобным в действительности. Как бы там ни было, ему было на что опереться, если бы подобная встреча все-таки произошла.

Но гораздо труднее оказалось примириться с тем фактом, что жуткое, сверхъестественное существо вылупилось из чрева бесформенной тряпичной куклы, невесть как оказавшейся на пороге его дома. Ни в одном из виденных им фильмов даже не упоминалось ни о чем подобном.

Поводя пистолетом из стороны в сторону, Томми в третий раз попытался заставить своего врага откликнуться.

- Эй, ты кто? - крикнул он в темноту.

Потом Томми подумал, что матерчатая кукла немного напоминала колдовскую фигурку-вуду, однако ящероподобная хвостатая тварь явно не имела никакого отношения к примитивным африканским верованиям. Кукла-вуду была просто-напросто чучелом, имевшим вспомогательное значение и изготовлявшимся по образу и подобию человека, которому колдун собирался причинить вред, и считалась проводником магической силы последнего. Для придания колдовству особой действенности внутрь куклы желательно было поместить прядь волос предполагаемой жертвы, ее обстриженные ногти, а лучше всего - щепотку песка, смоченную капелькой ее крови. После этого любое причиненное кукле увечье автоматически должно было постичь и прототип, и колдуны протыкали свои творения булавками, сжигали и даже топили в ведрах с водой, но, насколько было известно Томми, куклы-вуду никогда не оживали. И никто никогда не подкладывал их на порог потенциальной жертвы, чтобы навести на нее порчу или причинить какой-либо иной вред.

Тем не менее, вглядываясь до рези в глазах в кромешную темноту кабинета, Томми неуверенно спросил:

- Ты - вуду?..

Впрочем, он тут же решил, что вне зависимости от того, было ли это колдовство вуду или что-то еще, ему необходимо в первую очередь узнать, кто изготовил эту страшную куклу. Он должен найти того, кто раскроил белую хлопчатобумажную ткань и сшил куски в форме человеческого тела, кто набил ее чем-то, что на ощупь напоминало песок, но в конце концов преобразилось в нечто гораздо более странное и страшное. Создатель этой зловещей игрушки, кукольник - вот кто был его главным врагом; самоходная тварь, которая преследовала его с такой хитростью и упорством, служила лишь орудием в чужих руках.

Но он никогда не найдет того, кто изготовил крошечный манекен, если будет стоять в темноте и ждать, пока хищная тварь бросится на него. Действие - вот что может решить проблему! Чтобы достичь успеха, нужно делать свои собственные шаги, а не следовать за чужими.

Томми был рад, что заговорил с маленькой тварью, хотя их диалог нельзя было назвать продуктивным, поскольку он так и не получил ответа ни на один из своих вопросов. Как бы там ни было, теперь Томми чувствовал себя увереннее - гораздо увереннее, чем за все время, прошедшее с тех пор, как он коснулся пальцем груди куклы и почувствовал биение ее сердца, похожее на копошение крупного жука в песке. В конце концов, он был писателем, и его профессия заключалась именно в том, чтобы иметь дело со словами. Словесное обращение к притаившемуся в темноте врагу странным образом позволило Томми почувствовать себя хозяином положения.

Возможно, заданные вслух вопросы - или сам факт того, что жертва вдруг заговорила, - поуменьшили уверенность твари в своих силах в той же мере, в какой они укрепили собственную веру Томми в себя. Произнесенные резким, властным тоном слова могли убедить маленькое чудовище в том, что жертва вовсе его не боится, и что с ней будет не так-то легко справиться. Во всяком случае, Томми почти поверил, что дело обстоит именно так, и несколько воспрянул духом.

Каким простым ему вдруг показалось решение! Как при встрече со злобно ворчащей собакой, он ни в коем случае не должен показывать свой страх, и тогда, быть может, все обойдется.

Но Томми тут же подумал, что он, к сожалению, уже показал твари, что испугался. И это был не просто страх, а самый настоящий панический ужас, поэтому ему необходимо было срочно реабилитировать себя. Больше всего Томми хотелось перестать потеть, так как он подозревал, что тварь способна учуять резкий запах пота.