— А вот здесь производили казни, — Худой указал на вделанный в булыжник кружок. — Рубили головы специальным мечом, коротким и широким.

— Я достаточно давно живу в Лондоне, чтобы знать все эти истории, — оборвал его Карданов. — Давайте перейдем к делу.

— Мы уже почти перешли к нему. — Худой покосился на спутника. — Считается, что за целую тысячу лет здесь казнили всего семь человек, вон сзади табличка с фамилиями и датами. Посмотрите внимательно, и окажется, что на самом деле кровь лилась не все тысячелетие: эти семеро несчастных экзекутированы всего за шестьдесят лет, причем основное число казненных приходится на правление Генриха VIII. Он обезглавил даже двух своих жен, еще нескольких уморил, а сколько любовниц отправил на тот свет!

В голосе резидента появились обличающие ноты.

— Он казнил и Томаса Мора, и многих известных людей, он закрыл все монастыри, реформировал церковь, заменив кресты флюгерами на куполах, прославился любовными похождениями, но вошел в историю не столько как Синяя Борода, сколько как почитаемый и мудрый политик! Парадокс, правда?

— Какое отношение все это имеет ко мне? — раздраженно спросил Макс.

— Самое непосредственное. Вам ведь не понравились мои истории?

— Нет!

— Значит, мы не ошиблись. — Худой многозначительно кивнул. — Вы любите справедливость и не любите проливающих кровь тиранов. Поэтому мы к вам и обращаемся.

— Что вам надо? — в очередной раз спросил Макс. — Если не перестанете говорить загадками, я повернусь и уйду!

— Мне поручено передать, что вас приглашают вернуться на службу. Вам будет присвоено звание майора, вам дадут квартиру.

Макс остановился.

— Вы что, считаете меня идиотом?!

— Почему?

— Да потому! Я живу обеспеченно и спокойно в нормальной стране и вспоминаю прошлое только в кошмарных снах, хожу к врачам, но не могу от него избавиться! А вы предлагаете мне в это кошмарное прошлое вернуться?!

— Тогда приезжайте на время. Чтобы выполнить одно-единственное задание. Справиться с которым можете только вы!

— Что это за задание?

Худой развел руками.

— Вы знаете правила. Только согласившись с моим предложением, вы можете узнать, о чем идет речь.

Карданов криво улыбнулся.

— Согласиться, не зная на что? Спасибо, вы очень любезны!

— Мы уже работали вместе, и вы знаете, что мне можно доверять!

— Да ну! — Макс изумленно покрутил головой. — Вы убеждали меня, что мои родители сидят в английской тюрьме, а сами прекрасно знали, что они пошли на перевербовку и устроили свою жизнь каждый по-своему! Это, по-вашему, основание для доверия? Ну и ну!

Худой тяжело вздохнул. Лицо его окаменело.

— Значит, вы отказываетесь?

— Ну конечно, отказываюсь! Надо быть душевнобольным, чтобы даже рассматривать ваше предложение.

— Жаль. На карту поставлены сотни тысяч жизней ни в чем не повинных людей.

— Но заботиться о них — прямая задача вашего правительства, а никак не моя!

Резидент кивнул.

— За детей, которых замуровали в стену, некому было заступиться. За тех, кому грозит опасность сейчас, можете заступиться вы!

— Я уже давно не на службе. Кстати, мои коллеги хотели посадить меня в тюрьму; если бы я не сбежал сюда, то сейчас гнил бы в вонючей камере! Вы бы тогда не пришли со своим предложением!

Худой молчал.

— До свидания! При случае передавайте привет Яскевичу, он единственный человек, о котором у меня сохранились приятные воспоминания. И скажите всем, чтобы меня оставили в покое! Если я увижу, что вы за мной следите, то заявлю в полицию!

Макс повернулся, собираясь уйти.

— Сегодня за вами следил кто-то еще, кроме нас, — сказал ему вслед Худой. — Похоже, что это была именно английская полиция.

* * *

Лучник раскололся в конце второго дня задержания. Вначале он держался дерзко, ругал всех фээсбэшников, ментов и прокуроров, наотрез отказывался от сотрудничества и говорил, что ничего не знает.

Но потом майор Нижегородцев применил оригинальный тактический прием, и дело пошло на лад. Он приказал прапорщикам конвойной службы привести задержанного в нижний ярус подвала под Управлением. Он располагался на глубине более восьми метров и выглядел весьма зловеще. Затхлый сырой запах, ободранные стены, низкие кирпичные своды.

В углу одной из комнат Вампир установил деревянный щит, в который предварительно выпустил обойму из своего «макара». С помощью гвоздя и молотка исковырял стены вокруг, побрызгал кетчупом. Сам он надел черную маску спецназовца и стал рядом с пистолетом в руке. Когда Лучника завели в каземат и поставили на колени лицом к простреленной доске, вся его крутость закончилась.

— Знаю, знаю обоих — и Аслана, и Умара, — горячечно зашептал он. — Они на Алика работали.

— Что за Алик? — Вампир доброжелательно ткнул стволом Ваху в затылок.

— Этого, клянусь мамой, не знаю! Алик за вопросы может язык отрезать. Они с Гуссейновым дружили, тот раньше на рынке мясные ряды держал. Я их два раза в «Фобосе» встречал.

Нижегородцев спрятал оружие и дружески похлопал Лучника по плечу.

— Ладно, Ваха, живи пока.

«Фобос» — это частный клуб неподалеку от железнодорожного вокзала. Первый хозяин дал ему звучное название, понятия не имея, что оно обозначает. Слово «Страх» — не лучшее название для увеселительного заведения, но большинство посетителей не знали греческого, да и не привыкли задумываться о ничего не значащей ерунде. Какая разница, как называется, — было бы где оттянуться! А тут можно выбрать досуг: ресторан, бар, зал игровых автоматов, бильярдная. И все же аура названия действовала: коренные тиходонцы избегали сюда заходить. Когда-то эту точку «держала» дагестанская мафия, но потом патриотически настроенные местные бандюки выгнали дагов из города. Прошло несколько лет, и «Фобос» по какой-то необъяснимой закономерности вновь собирал преимущественно кавказцев.

Около шестнадцати часов Нижегородцев зашел в клуб. «Фобос», так же как и большинство подобных третьесортных заведений, не пользовавшихся большой популярностью у тиходонцев, выглядел пустынным и даже немного запущенным. В отличие от криминальных клубов столицы, здесь не было ни вышколенного, одетого в специально пошитую ливрею швейцара, ни упакованных в тугие смокинги гориллообразных вышибал, ни дорогой мебели, ни ворсистых ковров, в которых буквально утопала нога посетителя, — словом, ничего того, что придает лоск и внешнюю респектабельность заведениям подобного рода.

Дешевая отделка, стандартные общепитовские столы и стулья, украшенная всесезонной елочной гирляндой стойка бара, за которой, словно ласточки на проводе, рядком сидели недорогие проститутки, олуховатый охранник в синей форменной рубашке неподходящего размера. Экономный шик провинции, напоминающий советы в советских газетах: «Как шикарно одеться на зарплату восемьдесят рублей в месяц». Один совет майор помнил до сих пор: шить умопомрачительные чулки из ажурных гардин. Потому занято только два столика, причем явно случайными людьми, скорее всего приезжими или собирающимися уезжать. Хозяева явно не хотели вкладывать в клуб солидные деньги, поэтому их все устраивало. И неумелые официантки, и отсутствие хорошей кухни, и драки, без которых не обходился ни один вечер.