– Что ты делала сегодня? – спросил мужчина, перебирая ее пальцы.

– Ездила в Поситано и ходила по магазинам, – ответила Натали и заметила, что его глаза подернулись дымкой тревоги. – А ты? Сделал все, что наметил?

– Да.

– После тяжелого труда ты, наверно, рад передышке?

– Когда приезжает твоя бабушка? – Деметрио сделал вид, что не заметил вопроса.

– Она не сказала. Почему ты интересуешься?

Он поднес ее руку к губам.

– Считаю часы. Сколько мне осталось наслаждаться твоим обществом прежде, чем она явится ко мне с ружьем?

Ее улыбка была столь откровенной, словно обещала счастье на всю оставшуюся жизнь.

– Давай уйдем отсюда, принцесса, и найдем укромный уголок, где никто нас не увидит.

– Поспешим, – загорелась она.

Они поехали на юг, свернули к морю у местечка, где деревья почти нависли над водой. Деметрио заглушил двигатель. Некоторое время они сидели неподвижно, словно изваяния, упиваясь мирной красотой ночи, затем, ни слова не говоря, кинулись друг другу в объятия, как истосковавшиеся в разлуке любовники.

Мужчина поднял юбку Натали, коснулся нежной кожи ее бедер, резким движением снял кружевные трусики и бросил их на панель приборов. Натали расстегнула молнию на его джинсах.

Их слияние было столь мощным, что старый грузовичок закачался. Натали уперлась одной рукой в окно, другой цеплялась за его плечо. Никто из них не прикрыл веки, словно в глазах друг друга они искали свое отражение. Дыхание их смешивалось, пот выступил на спинах. Внезапно Натали почувствовала, как по ее телу разлилась горячая волна.

Даст бог, у нас будет ребенок.

Деметрио откинул голову на подголовник.

– Не знал ничего более дикого.

– Зато по-настоящему и честно.

– Жестоко.

– И восхитительно, – улыбнулась она. – И я хочу, чтобы мы это повторили.

Они отправились к Деметрио, где снова занимались любовью, затем забылись сном, проснулись около трех, опять любили друг друга и снова дремали.

В девять утра Деметрио подскочил на кровати.

Опоздал?!

– Я позвоню тебе, – выбегая из комнаты, крикнул он, забыв о прощальном поцелуе.

Дома Натали натолкнулась на Барбару.

– Могу ли я осмелиться спросить вас о том, где вы провели ночь, леди, – спросила она, – или мне стоит предположить худшее?

– Для тебя, возможно, и худшее, а для меня лучшее.

– Ты была с ним, – с отвращением скривила губы Барбара.

– И планирую быть с ним так часто и так долго, сколько он захочет.

Барбара содрогнулась, отпила кофе и поморщилась, словно это уксус.

– Не могу понять, что так привлекло тебя в этом типе.

– Он приличный человек и не боится тяжелой работы. Качество, которое, кстати, я думала, ты и твои друзья высоко цените в людях.

– Уважать труд – одно, а панибратство… – Барбара передернула плечами. – Не представляю.

– Все ты представляешь, бабушка. Вспомни свою первую ночь любви. Или ты всегда откладывала удовольствия ради бизнеса?

Леди Уэйд проигнорировала вопрос и закатила глаза к небу.

– Как ты могла пасть так низко?

– Он отличный человек, и придет время, когда вы это осознаете, – взвилась Натали.

Барбара приподняла одну бровь.

– Боюсь, на это уйдет больше времени, чем вся твоя интимная история.

– Почему? В чем его преступление? Он меня не насиловал, не принуждал. Я достигла совершеннолетия несколько лет назад, и то, чем я с ним занимаюсь, касается только нас. Для всех остальных он – наш сосед, реконструирующий особняк своих предков. Что в этом плохого?

– Ничего. И мы рады, что он обновит свою виллу, и она перестанет уродовать нашу территорию. Но ничто не изменит того факта, что он здесь чужак и навсегда им останется. Он не нашего круга.

– Он моего круга, поэтому привыкай! Деметрио знает свои желания и не боится следовать им. И он в курсе, что вы все думаете о нем… И он не собирается угождать вам или производить на вас впечатление.

– Моя дорогая, похоже, он впечатлил тебя.

– Потому что он настоящий мужчина, – краска бросилась Натали в лицо. – И откровенно говоря, последнее время их не часто встретишь.

– Ему стоит вручить премию. За одну неделю он достиг того, чего Льюису Мэдисону не удалось за несколько лет, – прищурилась Барбара. – Как ты его защищаешь! А вот Льюиса и не нужно было защищать, у него безупречная репутация.

– О, бабуля! – Натали брезгливо поморщилась. – Почему ты не оставишь Деметрио в покое? Он заслуживает, чтобы к нему относились с уважением, несмотря на старый автомобиль и отсутствие членской карточки. Одно твое слово – и общественное мнение о нем изменится.

– Ты слишком многого от меня требуешь, дорогая.

– Люди смотрят на тебя, им важна твоя оценка.

– И?

– Я хочу, чтобы ты устроила праздник и пригласила его.

– Его и… приличных людей?

– Да! – крикнула девушка. – Или ты считаешь, я имею в виду его и его собаку?

– Он не примет приглашение!

– Если я попрошу, примет, и тогда для него настанет новая эра.

Барбара Уэйд с жалостью посмотрела на внучку.

– Ты глупеешь на глазах. Он, возможно, не знает, как пользоваться столовыми приборами. Если ты, милочка, не в состоянии сказать себе «нет», то я должна сделать это за тебя.

– Ты несправедлива! Деметрио заслуживает шанса доказать свою значимость.

– Тогда пусть доказывает ее за чужим столом, а не в компании моих друзей. Извини, Натали, это мое последнее слово.

Это «последнее слово» стало камнем преткновения в отношениях бабушки и внучки. Они говорили друг с другом подчеркнуто вежливо, но сдержанно. На вилле «Розамунда» началась холодная война.

А за забором буйно цвела любовь. Натали разбивала клумбы, сажала розы в розарии, петрушку и базилик в огороде, тренировала Пиппо и расчесывала его шерсть до блеска, пока Бертолуччи столярничал и плотничал. После работы на заднем дворе они наслаждались простым обедом из хлеба, оливок, сыра и свежих фруктов и слушали щебет птиц.

Часто Деметрио готовил ужин, и тогда Натали оставалась у него на ночь. Они занимались любовью, вместе принимали ванну, а на рассвете пили кофе. В целом вели вполне счастливую, почти семейную жизнь. В душе Натали надеялась, что когда-нибудь эта жизнь станет узаконенной и признанной в глазах церкви, закона и общества.