– Здорово! Я, конечно, всё это знал, но как-то позабыл. Ну а дальше?

– Дальше? Ну, слушай. Появлению сфинксов на берегах Невы мы обязаны Андрею Николаевичу Муравьеву – камергеру российского императорского двора, паломнику и путешественнику. В Александрии, втором по величине городе Египта, Муравьёв и увидел привезённых для продажи сфинксов. Древние изваяния произвели на него столь сильное впечатление, что он незамедлительно отправил российскому послу письмо, в котором предложил приобрести их. Из посольства письмо путешественника отправилось к царю в Петербург. Николай Первый перенаправил послание в Академию художеств. В конце концов, такую покупку сочли целесообразной, но к моменту разрешения бюрократических сложностей владелец-англичанин уже продал их во Францию. Спасла положение Французская революция 1830 года. Если бы не она, то сегодня фигуры загадочных каменных существ украшали бы одну из площадей Парижа или набережную Сены.

– Ты так много знаешь!

– Да, я люблю историю. А Питер полон чудесных тайн. Кстати, я даже помню дату установки сфинксов – 1834 год. Они два года простояли во дворе Академии художеств. Твой город как наркотик, он дурманит, притягивает. В нём всё так гармонично сочетается! Даже не верится, что он настоящий, не придуманный. Я ощущаю кожей его живое дыхание. Меня очаровали питерские мосты. Ступить на мост, почувствовать под ногами подрагивающую мостовую, увидеть внизу величественную Неву, представить, как ночью вся эта махина разверзнется и поднимется… Город похож на зыбкий призрак, на странный сон. Город, где мосты – разводные, а ночи – белые. Город воды и бессчетного количества мостов и мостиков с кружевными перилами. Город, где всегда дует ветер. Город, где такое небо, какого нет больше нигде на свете. А Петергоф! Это же сказка! Парк фонтанов и золота был запланирован Петром как аналог французского Версаля. Но на деле Петергоф не только стал второй жемчужиной Европы, но и обогнал своего предшественника. Сам дворцово-парковый ансамбль состоит из двух частей: Верхний парк, дворец и Нижний парк. Собственно в Нижний парк все стремятся попасть, так как именно там располагаются знаменитейшие фонтаны. Дорожки парка сходятся к центральному каналу и «Самсону, раздирающего пасть льва» – главному фонтану дворцово-паркового ансамбля. Струя бьёт вверх на двадцать один метр, представляешь? Фонтаны… О них можно рассказывать бесконечно. Самое сложное было – продумать систему подачи воды. Существовало несколько проектов, но все они были либо слишком дороги, либо очень громоздки. В итоге сам Петр Первый, имевший инженерное образование, разработал систему подачи воды. Он предложил подавать воду с Ропшинских высот, откуда она самостоятельно поступала в фонтаны и обеспечивала нужный напор. Между прочим, эта система считается самой уникальной. Такой больше нигде нет. Сейчас, конечно, для многих фонтанов используются электрические насосы, которые обеспечивают нужный напор воды, однако в некоторые фонтаны вода до сих пор поступает с помощью системы перепада высот, естественным способом. Такого обилия красивых, изящных и манящих своим блеском фонтанов не встретишь больше нигде. У каждого своя скрытая чёрточка, которую не разглядишь с первого раза, поэтому в парке чувствуются недосказанность, загадка… Просто чудо из чудес, других слов нет. Это одно из самых красивых мест города. А ведь есть еще Исаакиевский собор…

– Давай про Исаакий расскажу я, – попросил Павел.

– Конечно! – Я устроилась поудобнее и приготовилась слушать.

– Исаакиевский собор, как ты знаешь, крупнейший православный храм Санкт-Петербурга. Нынешнее здание строилось с 1818 по 1858 год по проекту знаменитого архитектора Огюста Монферрана. Такой долгий срок строительства собора, а строили его сорок лет, легенда объясняет тем, что некий прорицатель предсказал архитектору смерть сразу после окончания строительства. Поэтому архитектор и не спешил. И что интересно, Монферран умер практически сразу после освящения собора, но в желании архитектора быть погребённым в собственном творении было отказано. На фризе одного из портиков можно разглядеть очень красивое скульптурное изображение архитектора, созданное из облицовочных камней. Это шунгит, алевролитовый сланец, единственные месторождения которых находятся в Карелии, малахит, лазурит, золочёная бронза, рускеальский мрамор, которым также выложены полы Казанского собора, изготовлены подоконники Эрмитажа, обрамлены окна Мраморного дворца и фасад Михайловского замка. При золочении куполов собора парами ртути отравились и умерли шестьдесят мастеров. Сколько умерло рабочих при строительстве – и не сосчитать – несколько тысяч человек. Затраты на строительство составили свыше двадцати трех миллионов рублей серебром. Космическая сумма! Ну а если перечислить всех художников, которые приняли участие над интерьерами…

– Хватит, хватит! – с улыбкой прервала я Павла. – Вижу, что мы с тобой достойные соперники. – И я поцеловала его.

– Значит, я попал в точку, – сказал Павел. – Это не только мой город, но и твой тоже.

– Это наш город, – сказала я и прижалась к Павлу.

Этой ночью мне снился Питер. Мы с Павлом гуляли по городу и представляли, как здесь ходили Пушкин, Достоевский, Ахматова… Мы сошлись во мнении, что гулять по чудесному городу можно бесконечно. Рассматривать фасады величественных красивых зданий, дворы, скверы… Гуляя по улицам, посещая соборы, пересекая речные каналы, изучая легенды и традиции, мы прикасались к истории и литературе. Канал Грибоедова, Фонтанка, Мойка, Нева, Петергоф, собор Петра и Павла, собор Воскресения Христова на Крови, или иначе храм Спаса-на-Крови, Казанский кафедральный собор, Эрмитаж, фонтаны, сфинксы… Всего не перечислить! Красивая сказка, великолепный город, оставляющий огромное впечатление и массу прекрасных воспоминаний… А когда стоишь на Дворцовом мосту, такое чувство возникает, будто летишь!

Питер – город необыкновенный. Он будто завеса, дымка, иллюзия, мираж… Хранит в себе историю, словно колодец времени, в котором сохраняется время всех эпох.

А ночной Питер… это нечто неописуемое… Дневная суета уходит прочь, её сменяет прохладная звездная ночь, тишина… Город изменился. Тихие улицы. Нас обоих охватывало волнующе-печальное настроение. Отражение неона в тёмных лужах, как произведение модерна, фонари кажутся нереальными из-за пелены дождя, автомобили словно уносятся в другое измерение… Умиротворение перед вечностью.

Знаменитое неповторимое обаяние Петербурга заключается не только в дворцовых ансамблях, но и в сырости, ветре, мрачных домах и подворотнях, узких переулках, сером небе, обилии странных людей. Именно этот коктейль придаёт городу своеобразный шарм. И бесконечный ветер. Дующий с реки и с залива. Крутящий листву по проспектам и площадям. Ветер в голове и в душе…

Мне даже представилась какая-то небольшая квартира с высокими потолками в самом центре города. И в этой квартире я занималась с Павлом любовью. Причём казалось, что я занимаюсь любовью не только с ним, но и с этим притягательным городом. Столько непередаваемых впечатлений даже во сне… Я будто прожила параллельную жизнь. А это подтверждает, что Питер – живой город с особенными, своими чувствами. Доходило до ощущения, что к каждой клеточке моего тела подсоединён канал, который позволяет дышать в несколько раз глубже.