— Шайтан! Гореть мне в гиене огненной! Зухра ничему не научила своих детей. А семья? Семья девушки? Тебя выпорют плетьми, за то, что лишил ее девственности без свадьбы!

Ай… отец. Лишил ее девственности. Без свадьбы. Я понятия не имею кто лишил девственности Росс. И не желаю знать. Потому что не выдержу. Своими руками убью шакала.

И да, я не хочу себя возвысить. Моя жизнь далека от представлений отца и в сексуальном плане тоже. Просто с Викой все по-другому. За эту женщину. Ведьму. Страстным пламенем захватившую мое сердце. И за сына. Мою семью. Я готов уничтожить любого. Особенно после рождения Мурада. Вроде все хорошо, но я неосознанно чувствую тревогу. Сложно объяснить, это что-то вроде инстинкта. Животного.

— У девушки только брат. Он воспитал Викторию и единственный ее родственник. — И только Аллаху известно, как сложно даются мне следующие слова. Глядя на отца. Айше. Погибла из-за ублюдка Росса. Прячу руку под стол, до боли сжимаю. В глотку будто сталь раскаленную заливают. — Кхм…Он честный, порядочный человек. Да, их религия отлична от нашей, но ты же сам говорил, что нельзя навязывать веру.

— Говорил, Фархад, теперь жалею. Надо было оставить вас с матерью у Махмуда. Чтоб вы выросли такие же, как Джабраил. Без Шайтана в голове. Сначала одной позволил платок снять. И к чему это привело? К чему привело, тебя спрашиваю?!

Фух… Без ножа режут ярые слова. Мысленно прошу сил и смирения. Мир поделился на два лагеря.

— Айше погибла.

— Айше навсегда запятнала наш род! Могучий род Алиевых. И знали бы покойные родственники, к чему приведет моя любовь, слабость. К вам, неблагодарным. Любовь к вашей матери. Как, вот как теперь я должен смотреть в глаза отцу Фариды? Твоей невесте?

Родитель нарезает круги по кабинету, взмок весь. Пыхтит. А ему нельзя. Возраст, здоровье. Джабраил непорочным ангелом на стульчике, сложил руки на колени и только моргает. Он недавно переехал, а уже в ахуе. Простите.

И я не кремень, не железный. Во мне течет горячая кровь того самого мужчины, что от гнева хочет разорвать мое сердце голыми руками. Когда говорит гнев, истина замолкает.

— Не будет никакой свадьбы! Ты даже не взглянул на русскую девушку, а уже противишься. Я поговорю с родственниками Фариды. Дам откуп.

— Еще один позор хочешь взвалить на мои плечи? Чтобы я не смог вернуться на Родину? Чтобы все смеялись над Каримом Алиевым и тыкали пальцами?

Разочаровываюсь окончательно. Впервые мне хочется поскорее убраться из этого дома. Не слышать голоса отца. Не жать ему руку. Сменяю тон на безразличие. Холодное. Бездушное. И невиновен я в этом. Я точная копия мужчины напротив.

— Тебя околдовала гордыня, Карим Рашидович.

— Заткнись! Замолчи, Фархад!

Молниеносный взгляд на идеального Джабраила. На радость отцу, с его благочестивым поведением.

— Дядя, а может в Фархада вселился злой дух?

— Фархад растоптал честь отца! Пролил на мою голову горести и несчастья.

Достаточно.

Я поднимаюсь со стула, быстрым шагом иду вон. В спину мне угрожают проклятьями. Пустыми, но колкими. После смерти Айше с отцом сложно найти общий язык. Он стал бояться кары Всевышнего. Хотя никогда раньше не отличался религиозным нравом. Проще был.

А у меня стриптиз-клуб. И каждую пятницу, субботу и воскресенье я драл женщин. Блуд совершал. Ага. До встречи с Викторией. Именно драл. И отец в молодости драл, а сейчас размахивает Кораном.

Громко хлопаю дверью, вихрем спускаюсь вниз.

— Сынок…

Ай, ну нет. Матушка. Невыносимо видеть ее слезы. Останавливаюсь.

— Не плачь. В начале гнева глупость, в конце — угрызения совести. Отцу нужно остыть.

— Я знаю, Фархад. Душа моя. Сокровище. — Встает на цыпочки, дотрагивается ладонями щек. В глаза смотрит, душит своими слезами. — Будь мудрее. Ты можешь взять девушку с ребенком первой женой, на правах матери наследника, а Фариду второй. Они подругами станут. Большую семью создадут. Лампада Аллаха никогда не угаснет в твоем доме…

Росс. Моя дикая Кошка. В клочья уничтожит Фариду. Сожрет и не подавится. И еще:

— Нет, матушка! У меня одно сердце и я не намерен его делить!

Женщины. Хитрые женщины, всегда пытаются взять лаской и вот этим тихим, покорным голосом. Со мной этот номер не пройдет. Вырываюсь. И минуты не хочу находиться больше в этом доме.

Виктория.

День выписки.

В общем. Еще неделю я провалялась в стенах роскошной клиники. Под хороводы медсестер и нянечек. Да, Фархад Каримович, счастливый папашка нанял мне двух помощниц, дабы разъяснить, как обращаться с новорожденным. С моим родным Кармием. Бесили тетки, но не суть.

Алиев приходил каждое утро и вечер. Два раза даже ночевал. Ну как ночевал, призраком бродил по палате, бесшумно. Парил от кроватки сына до моей. К лицу склонялся, целовал, волосы мои гладил. Плечи. Я делала вид, что сплю крепко. Но душа… Ох.

Фархад очень заботливый, сказала бы даже безмерно. Однако он чужой для меня. Я совершенно не знаю Алиева. Мысли о свадьбе наводят ужас, до чертиков. До урчания в животе. Когда Фархад рядом, мне хочется его чисто организмом, но морально. Страшно, говорю же вам.

Фархад изменился, снова надел ледяную маску бездушного айсберга. Он ласков со мной только после заката. Пока думает, что я сплю. Днем нет. Слишком официален и строг. Только к сыну распахивается его доброе сердце.

Свидетельство о рождении еще не сделали, хотя сроки подходят. Мы не можем договориться об имени. Один раз я чуть не подралась с Алиевым. Ну да ладно…

Дверца в палату открывается на полчаса раньше положенного времени и я вздрагиваю. Будто ожидаю не родственников, а палачей. Что собираются увести меня расстрел.

— Фух… Саманта. Разъядрит тебя в пассатижи.

Саманта Росс. Моя ровесница. Гречанка душой, но не телом. Единственная возлюбленная брата. Жена законная. Честно украденная Женькой из лап самодура-Филатова. Мужика с прибабахом и наклонностями садиста. Брат у меня молодец. Авантюрист и целеустремленный. Вижу бабу — забираю бабу, и похрен на последствия. Чуть не сдох, пока воровал. За что получил пистюлей от младшей сестрицы. Меня. Сейчас все хорошо и в прошлом. Наверное.

— Ты чего такая зашуганная? Дай обниму? Ну… перестань дрожать, Вик. Свадьбы боишься, да?

— С Женькой говорила?

— Говорила. По-всякому. Уперся, мол, ребенок должен расти в семье. А их ругань с Фархадом нас не касается.

— Сученыш…

— Будем считать, что я не слышала. На, вот, Евангелинку, потренируйся. Где там наш Леонид? Утитьки, мой сладкий мальчик. Если что, я руки мыла!

Леонид Ильич Брежнев. Еп твою мать! Они меня бесят. Все и каждый по отдельности. Обзывают Кармия просто немыслимыми именами. Фигушки.