— Почему же… — задумчиво протянул Роман.

Позволил матери усадить себя за стол. С недоумением смотрел, как на его тарелке появляются оладьи и клубничный джем. Хорошо, хоть мама слюнявчик не вздумала повязать, как младенцу. Что вообще на нее вдруг нашло?

Ответ был очевиден.

— Где Полина? — спросил Роман. — Вы уже познакомились?

Что-то тут нечисто, он мог бы в этом поклясться. Полина всегда встречала его с работы. Каждый вечер они вместе пили чай, обсуждали дела и общих знакомых. И вдруг все изменилось…

— Утомилась она, у беременных это бывает, — многозначительно произнесла Антонина Львовна. — Привыкай, скоро у нее на тебя вообще не останется времени. Ешь оладушки.

Роман посмотрел на мать, точно пытаясь по ее лицу прочесть, насколько все плохо. Неспроста эти оладушки, ох, неспроста.

— Что ты ей сказала? — насторожился Роман.

— Ничего особенного, — мама не собиралась сдавать позиций. — Поболтали немного о том, о сем. Потом она почувствовала дурноту и ушла спать. Пришлось мне готовить тебе ужин.

— Не верю, — объявил Роман. — Мама, я думал, вопрос о моей женитьбе исчерпан. Надеюсь, ты не наговорила Поле лишнего. Врач запретила ей волноваться.

Отставив тарелку, он поднялся из-за стола. Мама разочарованно громыхнула лопаткой о стол и заявила:

— Как ты можешь променять мать на чужую девчонку?! Разве не видишь, что я искренне желаю тебе счастья?

— Если так, то ты не будешь мешать мне жить, — парировал Роман.

— Хорошо, только потом не говори, что тебя не предупреждали, — посоветовала Антонина Львовна. — Я пойду спать. Так как твоя женушка не озаботилась приготовить комнату, пришлось все делать самой. Когда ублажишь свою девчонку, все же поешь. Одной глупой страстью сыт не будешь.

— Спокойной ночи, мама, — выдохнул Роман. — Поговорим утром. Может быть, к тому времени ты немного остынешь.

Осторожно подошел к спальне, заглянул внутрь. Полина лежала на краю кровати, подтянув колени к груди и уткнувшись в них носом. Дышала ровно, но Роману отчего-то показалось, что она едва сдерживает рыдания.

— Не плачь, прошу тебя, — охнул Роман. Присел рядом, стал растирать спину. — Не ждал от мамы подобной выходки. Я так надеялся, что ты ей понравишься, как мне — с первого взгляда.

Поля развернулась к нему лицом, откинула со лба прилипшую прядь.

— Самое ужасное в том, что я ее понимаю, — произнесла сдавленно. — Ни одной матери не захочется такой жены для сына. Но то… что она предложила, это слишком.

— Что же? — деловито уточнил Роман.

Полина вкратце описала суть разговора, сдерживаясь, впрочем, от особо резких выражений. И все же Роман пришел в шок. Мать казалась ему мудрой, справедливой женщиной. Что вдруг на нее нашло?

— Я поговорю с ней утром, — пообещал он. — Обещаю, она больше не станет тебя донимать. У нее на самом деле доброе сердце. Когда узнает тебя получше, непременно смирится и примет в семью.

Кажется, Роман искренне верил в то, что говорит. Как хороший сын, он и подумать не мог иначе. Понимал, конечно, что у матери не сахарный характер. Но знал и другую ее сторону — положительную.

Роман еще помнил, как Антонина Львовна работала на двух должностях, чтобы дать ему возможность получить образование и ни в чем не нуждаться.

— Если бы твоя мама приехала раньше, когда ты хотел, чтобы я за ней ухаживала, никакой свадьбы вообще не было, — уверенно заявила Поля. — Не думаю, что она когда-нибудь смирится с твоим выбором.

Поле было до того больно это признавать, что вопреки желанию казаться взрослой, рассудительной, нижняя губа предательски дрожала. Совсем как у маленькой девочки, обиженной сверстниками в песочнице.

— Смирится, у нее нет выбора, — Роман попытался разрядить обстановку. — Завтра же куплю ей билеты на какой-нибудь курорт и провожу на поезд. Не хочу, чтобы из-за ссор что-нибудь случилось с нашим малышом.

Роман положил руку на живот Полины и улыбнулся. Он говорил и вел себя так, что невозможно было сомневаться — ребенок не чужой для него. Хотя и зачат другим мужчиной.

— Понимаю, вы с матерью очень близки, — Полина решилась затронуть опасную тему, — но зачем ты рассказал ей?

— Я не мог ей соврать про беременность, — сник Роман. — И дело вовсе не в нашей с матерью близости. На то есть другая причина…

— Что за причина? — задумалась Полина.

Роман поморщился, точно почувствовал острую боль. Отвернулся и, глядя на стену, признался:

— В детстве я переболел свинкой. Очень сильно, едва выходили. После этого иметь своих детей я не могу. Как ты понимаешь, мама об этом знает.

А еще об этом знала Алиска. И ее этот факт вполне устраивал. Подружка даже радовалась, что может заниматься сексом без последствий. Бывшая Романа относила себя к так называемым чайлдфри и не горела желанием заводить детей. Романа это устраивало.

Пока он не встретил Полину.

Ее желание во что бы то ни стало родить ребенка восхитило его. В этой хрупкой девчушке было столько внутренней силы и света, что Роман острее осознал свою ущербность. Единственное, что он смог предложить Поле — это принять ее ребенка.

Нет, даже не так. Роман хотел этого ребенка не меньше Полины. Словно чувствовал некое родство, близость. У него появился шанс стать отцом, и он не мог его упустить.

— Прости, я не знала… — Полина положила узкую ладошку на его широкую спину. Уткнулась носом между лопаток и потерлась, точно кошечка.

— Надо было рассказать тебе сразу, — сообщил Роман. — Тогда бы не возникло этого недоразумения.

Он пытался говорить спокойным, ровным тоном. Но Поля чувствовала в его голосе некий надрыв. Невозможность иметь детей нанесла Роману больший удар, чем он хотел показать.

— Может быть, все не так плохо, — предположила она. — Сейчас много хороших врачей, новых лекарств. Вдруг еще не все потеряно?

— Может быть… — эхом отозвался Роман.

Не стал говорить, что уже занимался этим вопросом. Трижды получил неутешительный диагноз и бросил это бестолковое занятие, ходить по клиникам.

Алиса поддержала его в этом. Всячески убеждала, что он вполне полноценный мужчина, а ей детей не хочется вовсе. Это же столько труда и никакой отдачи. Ни тебе прогулок допоздна, ни тусовок с подругами, одни проблемы.

Полина вела себя иначе. Старалась не показать, как сильно расстроена. Ведь она всегда мечтала о большой дружной семье. Такой, какой у нее никогда не было. И пыталась вселить надежду в Романа.

— Помнишь ту гадалку, о которой ты мне рассказывал в первую ночь? — задумчиво произнесла она. — Что, если ее предсказание — правда?

— Ты все еще веришь, что в этом мире случаются чудеса? — недоверчиво переспросил Роман.