– Я думаю, у него расстройство от слишком обильного обеда. С вашего позволения, мне бы хотелось, чтобы ему подавали более простую пищу прямо в детскую.

– Кто, прежде всего, пригласил вас в столовую? – осведомилась леди Линч.

– Я распорядился, – пояснил лорд Линч. – На самом деле, это Перси меня надоумил. Он сказал, что так принято и что если члену королевской фамилии, каким бы юным он ни был, не позволить общаться с равными, он подумает, будто ему высказывается неуважение.

В голосе лорда Линча звучал мрачный сарказм.

Леди Линч бросила на сына убийственный взгляд и со свойственной ей прямотой сказала:

– Снова этот сэр Перси! Я прекрасно понимаю, что вовсе не ребенка хотел он лицезреть за обедом. Мисс Уорнер и ее подопечный впредь будут есть только наверху.

– Спасибо, – поблагодарила Карина.

– А теперь вы все можете удалиться, – распорядилась вдовствующая леди. – Я устала и желаю перед чаем отдохнуть. Пришлите ко мне Мэтьюз, и я велю ей вернуть ваш термометр, миссис Барнстейпл. Ну, не странно ли, что в таком огромном доме один-единственный термометр на всех, и мы делим его, словно сироты миску благотворительной похлебки.

– Согласна, миледи, – сказала миссис Барнстейпл. – Было бы хорошо, если бы мисс Мэтьюз имела собственный термометр.

Старая дама откинулась на подушки.

– Позаботься об этом, позаботься, – раздраженно сказала она и, обращаясь к сыну, добавила: – Помни, что я сказала, Джастин, этот человек должен покинуть наш дом.

– Сомневаюсь, что обладаю достаточной властью заставить его сделать что-то против его воли, – непринужденно ответил лорд Линч, но, увидев, как потемнело лицо матери, прибавил: – Хорошо, мама, я постараюсь.

Он посторонился, пропуская Карину вперед, и последовал за ней, обогнав миссис Барнстейпл.

– Мне очень жаль, что сегодняшний обед не доставил вам удовольствия, – сказал он, и Карина поняла, что он насквозь видит ее попытку сослаться на Дипу как на предлог не появляться больше в столовой.

– Не доставил. Скажу больше, мне очень не понравилось.

– Так же, как не понравился сэр Перси, – сказал лорд Линч, и слова его прозвучали скорее как утверждение, а не как вопрос.

– Ваша матушка права, – ответила Карина и неосторожно добавила: – Я уверена, что он дурной человек.

– Наверное, вы правы, но дурные люди – лучшая компания для того, кто хочет забыть.

На мгновение девушка почувствовала жалость к нему, но потом вдруг вспомнила, что именно ему хотелось забыть: жену, одиноко умирающую в меблированных комнатах, и ребенка, в котором восточная кровь оказалась сильнее английской.

Симпатия, которую у нее вызвал бы любой попавший в беду человек, тут же улетучилась.

– Быть может, некоторые вещи лучше запомнить, – холодно сказала она.

На лестнице, которая вела в детские, Карина заторопилась, но лорд Линч рукой преградил ей дорогу. Они были одни: миссис Барнстейпл, вместе с ними покинувшая комнату леди Линч, очевидно, отправилась на поиски Мэтьюз.

– Я хотел бы сказать вам очень многое, – начал лорд Линч, – но именно этого я и не могу сделать. Поэтому мне остается только просить вас не судить меня слишком строго.

Карина в недоумении посмотрела на него, и вдруг ей вспомнился его смех при виде свидетельства о рождении Дипы и документа о собственном браке.

– Я не беру на себя смелость быть вашим судьей, – тихо произнесла она. – Оставляю это вашей совести.

И, не оглядываясь, Карина быстро пошла по лестнице, чувствуя на себе пристальный взгляд лорда Линча.

Заглянув в спальню мальчика, она убедилась, что он по-прежнему спит. Вошедшая следом в детскую миссис Барнстейпл сообщила, что термометр ищут. Глядя на спокойно спящего мальчика, они решили не будить его, когда Мэтьюз принесет градусник.

– После той жары, к которой он привык у себя на родине, вряд ли здешний климат окажется для него подходящим, – заметила экономка. – Зимой ждите простуды, крупа и всяких прочих недомоганий. Здесь порой бывает холодно, как в богадельне. Не могу понять желания отправить ребенка именно сюда.

– Он… он плохо переносил жару, – быстро ответила Карина.

– Весьма странно, особенно если учесть, что он должен был бы привыкнуть к ней.

– Я знаю, – согласилась Карина, – но мне объяснили именно так, а учитывая его происхождение, можно не сомневаться, что у него были самые лучшие доктора.

– О, безусловно, – улыбнулась миссис Барнстейпл. – Для таких людей деньги не проблема. Жаль только, что этого нельзя сказать о нас, а о его светлости в особенности.

Было видно, что миссис Барнстейпл, забыв благоразумие, собирается сообщить что-то по секрету. Как ни хотелось Карине воспрепятствовать этому, боязнь ненароком обидеть пожилую женщину, которая была к ней так добра, взяла верх.

– Вот, к примеру, его светлость, – экономка буквально сгорала от желания поделиться с кем-нибудь своей новостью. – Миссис Ньюмен сказала мне по секрету, что с тех пор, как этот сэр Перси Рокли появился здесь, его светлость каждую ночь проигрывает ему тысячи фунтов.

– Но почему лорд Линч делает такие высокие ставки? Он совсем не похож на азартного игрока – в отличие от многих своих гостей.

– Если хотите знать, это все друзья сэра Перси, – с усмешкой заметила экономка. – Никогда бы не подумала, что мистер Джастин станет таким. А что за милый ребенок он был в детстве. И потом в Итоне, один из самых привлекательных молодых людей, каких я только знала.

– Отчего же он так переменился? – спросила Карина. Она вовсе не хотела принимать участие в обсуждении достоинств и недостатков лорда Линча и тем не менее не могла удержаться от вопроса.

– Это случилось после смерти мистера Джайлза. Мне кажется, мистер Джастин никогда не хотел быть наследником.

– У него был старший брат? – удивленно спросила Карина.

Миссис Барнстейпл утвердительно кивнула.

– О, да. Мистер Джайлз был на пять лет старше, и ее светлость просто обожала его. У нее словно помутился разум, когда пришло известие о его кончине. Ее светлость и прежде не думала ни о чем, кроме замка и фамильной гордости – а теперь стала буквально одержимой этим. Иногда… – экономка понизила голос, мне кажется, что ее светлость на этой почве слегка повредилась в рассудке.

– Ох… – Карина не знала что и сказать.

– Потому-то она и не выносит, когда его светлость проигрывает деньги в карты. Она считает, что эти деньги принадлежат не ему, а семье. Здесь все принадлежит семье – род должен продолжаться. Бывало, она часами рассказывала мне, что значит носить имя Линч и какое место в истории занимает семейство Линчей.