– На все сто.

– Тогда я отправляюсь в путь, – мужчина потянулся за сумкой.

– Я с тобой.

– Я против. – Костя, открыв кошелек, пересчитал деньги. – Ты непременно должна пойти на пляж. Мясо и овощи я куплю сам.

– Считаешь, я это сделаю хуже?

Скворцов, бросив сумку на диван, обнял жену:

– Я считаю, ты должна наслаждаться каждой минутой.

– А ты? – рассмеялась девушка.

– А я мужчина. Могу и потерпеть. А теперь шагом марш выполнять приказ командира.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Закрыв за мужем дверь, Зорина вышла на балкон и потрогала висевший на веревке купальник. К счастью, он уже высох.

– Надеюсь, наше место не занято, – сказала она своему отражению в зеркале и схватила пляжную сумку.

Место, облюбованное журналисткой, действительно оказалось свободным. Шикарный пляж знаменитого курорта не кишел отдыхающими: билетерша сказала правду. Отдых у Черного моря в бывших союзных республиках был по карману далеко не всем. Насладившись теплой и чистой водой, Катя улеглась на полотенце.

– Привет!

Маленькая белокурая Лиза лукаво поглядывала на нее из-за куста можжевельника. Зорина приподнялась на локте:

– Опять сбежала от вожатой? Ты же говорила, что она хорошая.

– Хорошая, – подтвердила девочка. – Только ей сейчас не до меня: у нас в лагере переполох. Нашей Виталине Витальевне стало плохо, ее «Скорая» увезла.

– А кто это Виталина Витальевна?

Малышка сморщила носик:

– Кажется, заместитель директора нашего лагеря.

– Что же с ней случилось? – спросила Катя без всякого интереса. Она подумала: наверняка эта незнакомая ей женщина страдала повышенным артериальным давлением и просто перегрелась на солнце. Лиза не подтвердила и не опровергла ее предположение:

– Я не знаю. Таня мне не сказала.

– Лиза, ты опять здесь? – запыхавшаяся вожатая спешила к ним. – Немедленно иди сюда! – увидев Катю, она попыталась улыбнуться: – Ее так и тянет к вам. Видно, вы хороший человек. Спасибо, что присмотрели за этой непоседой. А ты – бегом в лагерь!

Белокурая живая кукла повиновалась.

– Лиза говорила мне, что заместителю директора лагеря стало плохо? – сочувственно сказала Зорина. – Что с ней?

Таня потупилась.

– Мало кто из наших воспитанников в курсе, – заметила она. – Виталина Витальевна умерла. Врачи ничем не смогли ей помочь.

Журналистка вздрогнула:

– Значит, инфаркт или инсульт?

Таня пожала плечами:

– Ее сестра, которая работает у нас администратором, говорит, что она отравилась.

– Отравилась? – Зорина села и сняла солнцезащитные очки. – Чем?

– Не знаю, – девушка поправила прическу. – Еще я не знаю, зачем вам рассказала. Директор сегодня утром собрал нас и запретил упоминать об этом.

– Почему? – изумлению Кати не было предела.

– Он сказал: дети позвонят родителям, – пояснила вожатая. – У нас же отдыхают не только воспитанники детдомов. Родители поднимут панику и станут звонить в фирму. Ее хозяина могут оштрафовать. Значит, нам не выплатят зарплату.

– А что еще говорила ее сестра? – поинтересовалась Катя. Девушка испуганно оглянулась по сторонам:

– Нас никто не слышит?

– А чего ты боишься?

– Не знаю, – Таня растерянно посмотрела на собеседницу. – Этот приказ директора, Алексея Викторовича Зайцева… Он еще сказал… Я ведь могу вам довериться?

Зорина улыбнулась:

– Ну конечно.

– Он сказал: «И вообще, байки про отравление – чистое вранье. Перед самым зачислением на работу я просмотрел медицинскую книжку Виталины Витальевны, обратив внимание на то, что у человека проблемы с сердцем. Спросив ее об этом, я получил довольно резкий ответ: «Я совершенно здорова». В общем, дирекция фирмы пошла у нее на поводу – и вот результат. Теперь мы же еще и виноваты. Сестра Виталины Витальевны распространяет гнусные слухи, дескать, Прохоренко отравилась, съев что-то за обедом в лагере. Это полнейшая чушь. Вы все знаете: для нее не было отдельного меню, она ела то же, что и все. Однако остальные живы и здоровы. Как же объяснить сей парадокс? Вот почему я категорически запрещаю вести подобные разговоры и информирую: за распространение слухов и сплетен сестра Виталины Витальевны, Коробова Лидия Витальевна, сегодня же будет уволена». Странно, правда? – вожатая, ища поддержки, взглянула на журналистку и добавила: – Только я умоляю вас никому ни о чем не говорить. Меня могут уволить, а моей семье очень нужны деньги.

– Ты студентка? – поняла Катя.

– Да, учусь в Таврическом университете в Симферополе, – пояснила девушка. – У фирмы, владеющей этим лагерем, договор с нашим вузом. Деканат направляет нас сюда на практику. Однако Терлецкий распорядился, чтобы нам платили, – она поднесла к глазам маленькие часики. – Боже, мне надо укладывать детей! – вскочив, Таня помахала Зориной рукой. – До встречи. Вы ведь еще придете сюда?

– И не раз, – пообещала ей журналистка.

Парясь в душном кабинете, Киселев делал невероятные усилия, пытаясь сосредоточиться и внимательно выслушать то, о чем говорила Лариса.

– Михалыч удивляется, как на настолько обгоревшем трупе так хорошо сохранилось кольцо, – Кулакова отпила из стакана холодной воды. – Оно должно было превратиться в кусочек золота. Какие на этот счет будут соображения?

Павел, сделав умное лицо, крутил в руках ручку. Петя наморщил потный лоб:

– Вы хотите сказать, кто-то специально постарался, чтобы тело опознали?

Женщина кивнула:

– Во всяком случае, на данный момент у меня нет других версий.

– Но кому и зачем это надо? – вставил Киселев.

Лариса пожала плечами:

– Не знаю. Однако хочу сообщить: Терлецкий, который должен был сегодня забрать труп дочери, в морг в назначенное время не явился. На работе его нет, телефоны не отвечают. Что вы на это скажете?

– А его коллеги? – поинтересовался Петя. – Они какого на этот счет мнения?

– Почти все предпочитают отмалчиваться.

– То есть вообще ничего не говорят?

– Его заместитель считает, что еще рано делать какие-либо выводы, – Кулакова повернулась к Павлу. – А вот сожительница и финансовый директор фирмы, некая Вера Акимовна Акулова, похоже, готовится к худшему. Я еще не разговаривала с ней с глазу на глаз, отложила мероприятие на сегодня.

– Сожительница, говоришь? – Павел с интересом посмотрел на коллегу.