Но вот с мужем своей сестры, графом Разумовским, который служил министром народного просвещения, граф Николай Петрович почти не общался.

Черствый и холодный человек этот граф Алексей Кириллович Разумовский, – отзывался о нем Шереметев. – Очень враждебно он ко мне настроен, еще с тех пор, как я у него дом купил на Воздвиженке. Ну а как он мою сестру из дома заставил съехать да другую семью себе завел – тут уж я его и вовсе знать не желаю.

У графа Разумовского действительно имелась другая, незаконная семья и внебрачные дети, получившие фамилию и титул графов Перовских. Граф Разумовский всегда хотел детей, а сыновья его с Варварой, Петр и Кирилл, родились, как тогда говорили, «неудачные» – жизнь вели распутную, расточительную, к тому же граф Кирилл Разумовский страдал душевным расстройством, и именно это стало причиной их разрыва.

Граф Шереметев видел, как страдает из-за этого расставания его сестра, и поддерживать родственные отношения с Разумовским не желал.

При этом до конца жизни Шереметев общался со своими единокровными сестрами и братом, носящими фамилию Реметевы – незаконнорожденными детьми его отца. Его сестра Анастасия Петровна, выходя замуж, получила в приданое имение в Орловской губернии, а Маргарита и Яков долгое время жили в его петербургском Фонтанном доме.

Маргарита Петровна была очень близким другом графа Шереметева – они много времени проводили вместе, подолгу беседовали, она даже стала крестной матерью его второго сына – Николая Николаевича, который был рожден уже после смерти жены графа одной из крепостных девушек.

В 1806 году Маргарита Реметева вышла замуж за статского советника Алексея Петровича Путятина, также получив в качестве приданого имение в Орловской губернии числом около 700 душ, а кроме того, в шестьдесят тысяч рублей и драгоценности.

После этого Маргарита выехала из Фонтанного дома и переехала к мужу.

Яков Петрович Реметев получил хорошее образование в доме отца в Москве и затем служил в лейб-гвардии Преображенского полка, дослужившись до чина капитана. Выйдя в отставку, он получил место в Коллегии иностранных дел, переехал в Петербург и поселился в Фонтанном доме, где по распоряжению графа Николая Петровича ему предоставили не только покои, но и стол, экипаж, деньги на расходы. Яков Петрович присутствовал на свадьбе своего брата Николая Петровича и Прасковьи Ивановны, а потом и на похоронах.

Когда граф уведомил столичную аристократию о смерти Прасковьи, несмотря на то, что Прасковью в обществе недолюбливали, проститься с ней пришли многие – братья графы Петр Андреевич и Павел Андреевич Шуваловы, действительный тайный советник граф Самойлов с супругой, граф Илья Андреевич Безбородко с супругой, генерал-майор Василий Сергеевич Шереметев, обер-прокурор Синода Яковлев, статский советник Евреинов, камергер князь Мещерский, фрейлина Олсуфьева, князь Андрей Николаевич Щербатов с супругой и двумя дочерьми, архитектор Кваренги, доктор Лахман, надворный советник Машков. По сторонам от погребального кортежа ехали полицейские, которые расчищали дорогу среди толп людей.

Графиня была похоронена в фамильном склепе Шереметевых в Александро-Невской Лавре, и на ее надгробии сделана такая надпись: «Шереметева графиня Прасковья Ивановна, рожденная от фамилии Польских шляхтичей Ковалевских, супруга действительного тайного советника, сенатора, обер-камергера, Святого Андрея Первозванного, Св. Владимира 1-й степени и прочих Российских и иностранных орденов кавалера, графа Николая Петровича Шереметева, родилась 20 июля 1768, в супружество вступила 6 ноября 1801 в Москве, скончалась в С.-Петербурге 23 февраля 1803 в 3 часа по полуночи».

Сам граф на похоронах не присутствовал – смерть жены так потрясла его, что он несколько дней пребывал в беспамятстве, а придя в себя, целые дни проводил в парковой беседке, где любила сиживать Прасковья.

А в Москве Шереметев поручил Джакомо Кваренги достроить Странноприимный дом как памятник Жемчуговой. Граф знал, что все свои личные средства графиня завещала семьям нуждающихся ремесленников. Она хотела, чтобы на ее деньги выкупали должников, достойно хоронили нищих, а кроме того, она, слишком хорошо зная, что такое неравный брак, хотела обеспечить приданым девушек из бедных семей.

Остаток жизни – а граф пережил жену на 6 лет – он, в память о любимой жене, находил утешение только в богоугодных делах и все свободное время отдавал благотворительности. Строил Странноприимный дом, больницы и храмы в Москве, Петербурге, Ростове. Раздавал милостыню, жертвовал деньги на сиротские пособия, на создание библиотек. И даже деньги, которые должны были быть потрачены на достойные похороны, граф завещал раздать бедным. Так что похоронили его в простом деревянном гробу в родовой усыпальнице Шереметевых – там же, где была погребена его супруга.

Внебрачные дети были и у самого графа Шереметева. Старшая из них, Александра, была почти ровесницей его сестры Маргариты. Граф обожал дочь, но та отличалась слабым здоровьем и умерла, не дожив до девятнадцати лет.

Еще одним «воспитанником» графа Николая Петровича был Иван Якимов, который родился в январе 1780 года и умер в возрасте двадцати четырех лет.

Через некоторое время после смерти графини Прасковьи Ивановны в жизни графа Николая Петровича появилась другая женщина – Елена Семеновна Казакова, которая также была одной из артисток Шереметевского крепостного театра и после его закрытия оказалась вместе с семьей графа в Петербурге.

Сначала Алена, как ласково звал ее граф, была няней его сына, но затем граф, которому приглянулась симпатичная и неглупая девушка, сделал ее своей невенчанной женой. Она родила Николаю Петровичу троих сыновей, которые росли вместе с Дмитрием, его законным сыном, который по желанию своего отца стал их крестным.

Старший из них, Николай, родился в 1805 году и умер в возрасте шести лет. Сергей родился год спустя и прожил долгую жизнь. А младший, Александр, родился в 1809 году, уже после смерти своего отца.

Свою новую семью граф включил в завещание. Сначала он распорядился выплатить Алене Казаковой, как няне его сына, десять тысяч рублей.

Однако позже, незадолго до смерти, граф изменил завещание, распорядившись выплатить Елене Семеновне «яко приверженной ко мне отличною преданностию и истинным усердием о предохранении здоровья и спокойствия как моего, так и сына моего», сто тысяч рублей, а ребенку, который должен был у нее родиться, – двести тысяч. Ее старшим сыновьям, Николаю и Сергею, «яко воспитанникам моим, весьма близким сердцу моему, доставить по кончине моей по двести пятьдесят тысяч рублей», причем деньги надлежало выплачивать частями, а тем временем проценты с этой суммы должны были пойти на их содержание, обучение и воспитание.