Жене звонить Рус Григорьевич пока не стал. И без того позвонил ей перед отъездом из военного городка. Предупредил, что отправлен в командировку в Москву. Значит, встретить, возможно, сможет в московском аэропорту, если командование, естественно, разрешит. Однако после того, что произошло на железнодорожном вокзале, Поленьев думал, что ему могут не разрешить встретить семью. Но этот вопрос требовалось обговорить с полковником Самородниковым. Он больше в курсе, какая опасность может поджидать Руса Григорьевича и где. А возможно, даже одобрит такую поездку — бандитов можно будет ловить, что называется, «на живца».

Вернувшись в корпус, старший лейтенант сначала принял душ, смывая с себя все неприятности минувшего вечера и утра, и только после этого пошел к дежурному по жилому корпусу за ключом от компьютерного класса. Ключ дежурный старший прапорщик не дал, поскольку класс был открыт и там уже работал другой человек — капитан-лейтенант флота. Капитан-лейтенант в России — это исключительно флотское звание, а людей в черной флотской форме Поленьев здесь, в этой воинской части, еще не встречал. Хотя он вообще мало с кем здесь встречался, кроме одного генерала, одного полковника, дежурного по части подполковника, дежурного по жилому корпусу старшего прапорщика, буфетчицы, врачей с медсестрами, солдата научной роты, что показывал ему комнату, солдата научной роты, который привозил на столике мониторы, и старшего лейтенанта ВКС, с которым только поздоровался, но не разговаривал. Других людей только видел. Видел, как строем шли в столовую солдаты научной роты под командованием почему-то майора. Видимо, в научной роте офицерские должности более высокие, чем в войсках. Видел солдата с джойстиком в руках, что управлял с полусотни метров роботом-танком. Видел издали офицеров, куда-то спешащих, водителей за рулем различных автомобилей. И наверное, со многими еще предстоит познакомиться. Однако людей в черной форме Военно-морского флота Рус Григорьевич здесь пока не заметил.

Дежурный показал рукой, в какое крыло первого этажа надо идти:

— Там на двери написано.

Написано было, в самом деле, на двери, а не на табличке, прикрепленной к ней, синим широким маркером — «Компьютерный класс». Рус Григорьевич вошел, увидел спину сидящего перед монитором человека в черном мундире и поздоровался.

Капитан-лейтенант с видимым трудом допечатал какую-то строку, оторвался от экрана и встал. Шагнул навстречу Поленьеву, добродушно улыбнулся и протянул руку, представляясь:

— Капитан-лейтенант Солнцехранов. Можно Георгий Валентинович. Временно прикомандирован к вашей части. Впрочем, у вас эмблема, вижу, тоже не местная… — кивнул он на рукав старшего лейтенанта.

Возвращаясь в свой блиндаж, Салман встретился взглядом с эмиром Идрисом Дукваховым. Тот смотрел мрачно и недоверчиво. Впрочем, он всегда так смотрел, особенно на людей, которые имели авторитет в джамаате. Эмир Идрис считал, что авторитет должен быть только у него одного, а остальные обязаны ему прислуживать и вокруг него вертеться. Были в джамаате и такие, конечно, что прислуживали и вертелись, молча ненавидя эмира и высказывая свои обиды только тогда, когда самого эмира рядом не видно. Но таких было мало. И со всеми вопросами, считал эмир, бойцы джамаата должны обращаться только к нему одному. Салман Цхогалов хорошо знал, что манера поведения эмира не есть качество характера одних только бандитов, это вообще качество характера всех мужчин чеченского народа. Каждый мужчина-чеченец всегда стремится к лидерству и не очень любит, когда другие смотрят на это неодобрительно.

Эмир при встрече только кивнул головой. Салман ответил тем же, не выказав никакого особого почтения своему эмиру. Тот, вообще-то, скорее всего, и не ждал иного. Такие отношения с эмиром Салман умышленно культивировал. Другой командир джамаата мог бы спросить, например, куда сегодня ночью уходил с тремя своими людьми начальник разведки. Раньше эмир пытался спрашивать, но Салман вежливо отсылал его с этим вопросом к начальнику штаба, намекая, что именно тот приказал провести разведку. После первого раза эмир возмутился:

— Через мою голову прыгаешь? Почему я ничего об этом не знал?!

После следующего раза, когда его опять не предупредили, промолчал, проглотив обиду, но злобу затаил. И больше не спрашивал, предоставив Цхогалову определенную свободу действий. То есть Салман в этом случае добился своего. А обиды эмира лично его мало трогали. Майор Цхогалов не намеревался задерживаться в Сирии надолго…

Действие начало разворачиваться только ближе к вечеру. Днем в джамаат вернулся эмир Идрис, молча собрал свое оружие и кое-что из личных вещей, коротко сообщил моджахедам, что возглавит разведку на другом участке и с другим подразделением, оставил вместо себя командовать Салмана Цхогалова, как приказал, видимо, начальник штаба, и ушел. Начальник штаба был хитрым лисом из пакистанских пуштунов. Майор Цхогалов даже представил себе, как тот сначала долго нахваливал эмира Дуквахова, убеждая того в высокой его миссии, и только потом предложил провести разведку силами другого отряда. И очень настаивал на том, что, кроме эмира Идриса, некого послать в эту разведку, никто не сумеет справиться так, как сможет это сделать он. А свой джамаат эмир должен передать Цхогалову, который в ту же ночь проведет второстепенную разведку.

Подобная манера разговора была присуща начальнику штаба. Он умел и льстить, и наказывать смертью за непослушание. И никаких неприятностей вроде бы временный перевод Дуквахова в другой отряд принести не должен был.

И не принес… Дуквахов ушел, внешне не такой мрачный, как обычно. Уверенный, что им дорожат в штабе, что ему доверяют самые сложные и самые опасные задания. После череды похвал, услышанных лично от начальника штаба, эмир не видел себе конкурентов в собственном джамаате и даже на Салмана посмотрел снисходительно и чуть-чуть с добродушием. И не забыл напутственное слово сказать перед уходом:

— Ты это… Знаешь, что ночью в разведку идешь?

— Знаю, эмир. Готов…

— Людей побереги, не суйся, куда не следует…

Это прозвучало одновременно приказом и наставлением. И выглядело так, что командовать джамаатом в свое отсутствие Цхогалова поставили по рекомендации самого эмира, если не по его приказу. И поставили временно. А эмир, в случае чего, потом строго спросит с Цхогалова за своих людей.

Дуквахов ушел, а Цхогалов приказал всем, кроме часового, отдыхать перед ночной разведкой, отсыпаться. И сам лег отдыхать. Даже будильник не завел, хорошо зная, что проснется в нужный момент. Так и произошло. Проснулся Салман, когда только-только начало темнеть. Зажег в блиндаже масляный светильник, расстелил на столе карту, полученную накануне от Лесничего, и стал изучать ее подробнее. Кто мог спросить, получена карта от командира группы «волкодавов» или от начальника штаба? Нигде не указывалась принадлежность карты, да если бы и указывалась, это ничего не меняло бы, потому что трофейные карты используются повсеместно и той и другой стороной. На карту были нанесены обе линии противостояния. Как убедился Салман, достаточно точные. Видимо, использовались данные с камер беспилотников, которые тоже применяются обеими сторонами с одинаковым успехом. Точку, на которую Цхогалов должен был вывести джамаат, Лесничий на карте не отметил, только показал пальцем, но майор Цхогалов запомнил ее хорошо и выработал маршрут, которым следовало передвигаться джамаату.