– Спасибо за лекцию, – сказала капитан Саня. – Я все это учту. Но вернемся к нашему делу об убийстве. Я сейчас разговаривала с соседями. Они ничего не слышали, обнаружили тело позже. Там живут пожилые люди, муж с женой, обоим уже за восемьдесят. Что-то у них случилось с телефоном. Лидия Илларионовна, это соседка, пошла в соседнюю квартиру спросить, работает ли аппарат там. Дверь оказалась открытой. Она прошла в комнату, увидела тело, тут же проверила телефон и позвонила в полицию. А теперь слушай внимательно. Факты интересные. Я не знаю, как их прочно привязать к первому убийству, но думаю, что связь между ними есть. Убита хозяйка квартиры, Алевтина Геннадьевна Соколова. Понимаешь, в обоих случаях Алевтина. Там – Соколянская, здесь – Соколова. Совпадение? Не верю. Но и это еще не все. В последнюю неделю у Алевтины Геннадьевны проживала какая-то приезжая подруга по имени Надежда. Фотографию Надежды Тропининой я старикам показала, она у меня в сумке завалялась. Они неуверенно сказали, что слегка похожа, только возраст разный, могла измениться. Тут все понятно, фотография не вчерашняя.

– Жила здесь целую неделю и куда же делась? Когда пропала?

– Соседи не знают. Чтобы она с вещами выходила, тоже не видели. Убитая женщина три года назад переехала в наш город. Как думаешь, откуда именно?

– Естественно, из Краснодара.

– Почему ты так решил?

– По твоему тону. Ты так интересуешься всеми людьми, прибывшими оттуда, что хоть сообщение между нашими городами отменяй.

– Ты не совсем прав. Три года назад Соколова переехала в наш город из Челябинска. А шесть лет тому она перебралась туда из Краснодара. В Челябинске она была в то же время, когда и Надежда Тропинина. А знакомы они могут быть по обоим городам.

– А со мной? – спросил я.

– Что? – не поняла капитан Саня, полностью поглощенная своим энтузиазмом.

– Я в Краснодарском крае раз пять бывал. Там стоит бригада спецназа ГРУ, на полигоне которой формируются отряды нашей системы перед отправлением на Северный Кавказ. Значит, меня тоже следует брать на подозрение?

– Не перегибай палку, – хмуро проговорила капитан Саня.

– Согласен. Исправлюсь. Соколова жила одна?

– С сыном. Он отдыхает у бабушки в Краснодарском крае. Или у отца в самом городе. Соседи говорят, что мальчик занимался какими-то японскими единоборствами. Они про себя его так и звали – ниндзя.

– Какие-то предметы, характерные для этого, в доме нашлись?

– В шкафу висит темно-коричневое кимоно, как у Саши Тропинина. На стене в соседней комнате – катана на ковре у кровати. Ты туда не заходил?

– Нет.

– В ящике стола лежат нунчаки и какие-то бамбуковые палочки, заточенные по краям.

– Посмотреть можно?

– Пойдем.

Мы прошли в соседнюю комнату размерами в половину большой. Радимова остановилась в дверях и вполголоса дала указания операм из следственной бригады, уже почти закончившим осмотр места преступления.

Они начали работу заново. Искали, как я услышал, вещи другой женщины. Той, которая проживала некоторое время назад вместе с убитой Соколовой. Пытались найти ее же отпечатки пальцев, которых в квартире должно было бы остаться множество, если только эта пресловутая Надежда не стерла их умышленно.

Такой ее поступок уже сам по себе говорил бы о том, что эта Надежда – преступница. Если за человеком ничего не числится, то какой ему смысл скрывать свои отпечатки пальцев? Так считала капитан Саня.

Такие действия вызвали у меня только не-здоровую ухмылку. А вдруг преступник был здесь позже Надежды и стер все отпечатки? Но этот вопрос я сразу высказывать не стал, оставил его про запас, когда снова буду обсуждать с капитаном Саней личность возможного преступника.

В маленькой комнате работал только один опер – старший лейтенант Аверьянов, молодой парень с умными, как у собаки, глазами. Он проверял файлы на компьютере и встал при нашем появлении.

– Есть что-то интересное?

– Это компьютер мальчишки. Кое-что интересное есть. Хотя я сомневаюсь, что может иметь отношение к убийству.

– Что там?

– Какой-то педофил пытался навязать мальчишке знакомство, присылал соответствующее видео. Его нужно просматривать специалистам по таким делам. Там пара художественных фильмов. Я не берусь судить, является ли это попыткой совращения.

– Компьютер оставь на месте, а данные с него забери на экспертизу. Есть на что скачать?

– Внешний диск. Специально для этих целей.

– Хорошо. Сделай. Надо найти отца мальчика, чтобы они вместе приехали. Поищи, может, в компьютере есть переписка.

– Есть что-то. Целая папка писем в обе стороны. До них я еще толком не добрался.

– Хорошо. Покажи Тиму Сергеевичу принадлежности молодого ниндзя.

Аверьянов выдвинул верхний ящик стола и сказал:

– Нунчаки – это я понимаю. А бамбуковые палочки – не знаю, что такое.

– Нгивара, – объяснил я, и капитан Саня записала незнакомое слово в свой блокнот. – Парное оружие. Ими можно с двух рук наносить удары по местам скопления нервных окончаний. Одно из ответвлений стиля ядовитой руки. Он является частью школы тай-чи. Только она никакого отношения к ниндзя не имеет. Это китайское направление. Но сейчас все смешалось. – Я взял одну палочку, рассмотрел ее. – Вполне серьезное оружие, которым ни разу не пользовались.

– Почему ты так решил? – прозвучал естественный вопрос капитана Сани.

– Концы не обломаны. У мальчишки были для тренировки другие нгивара, или он только намеревался заняться этим делом.

– Хорошо иметь под рукой эксперта, – сказал Аверьянов Радимовой.

Надо же, в его голосе даже не прозвучало пренебрежения ко мне, дилетанту.

Мы вышли в большую комнату.

Опера доказали, что не зря зарплату получают. Они принесли из ванной еще один женский халат, влажный и грязный, набросили его сверху на тело убитой, примерили и пришли к выводу, что он ей не принадлежал.

– Кто-то мылся и бросил халат на холодный кафель, чтобы не вставать на него чистыми босыми ногами. Потом этот человек запихнул тряпку под ванну и забыл про нее. Халат там с полгода пролежал, – проговорил опер.

Капитан Саня от такого вывода расстроилась больше тех парней, которые на четвереньках вытягивали этот халат из-под ванны. Но она приказала приобщить находку к вещдокам. За неимением других, по-моему.

– Александра Валерьевна! – С кухни вышел долговязый и тощий дактилоскопист Леонтьев, про которого она однажды сказала, что он неровно на нее дышит. – Я нашел на одном из бокалов отпечаток, который точно не принадлежит убитой. Поверхностное, понятно, исследование, но там на подушечке шрам, которого у покойной нет. Отпечаток узкий и длинный. Такие характерны для женщин, которые тщательно следят за своими руками.