– Запросто, – говорит она. – Я с тобой такими темпами глазом не успею моргнуть, как снова буду влезать в свои джинсы десятого размера.

– А почему бы и нет?

– Действительно, почему бы и нет?

Она вдохновенно мне улыбается, и я выхожу из душной парилки в благословенную прохладу, чувствуя себя абсолютно счастливой. Она мне нравится. Очень нравится.

Я прыгаю в бассейн и, погрузившись в восхитительно холодную воду, принимаюсь сосредоточенно рассекать ее быстрыми четкими гребками. Мое тело требует нагрузки, движения, связанного с ним выплеска адреналина. Я люблю адреналин.

По пути в кафе, посвежевшие и с высушенными волосами, мы проходим мимо часов, и я бросаю на них взгляд. Уже два.

– Неужели уже так поздно? Погоди-ка, – останавливаю ее я и, присев на корточки, принимаюсь в панике рыться в сумке.

– Что-то случилось? – спрашивает Луиза. – Ты что-то оставила в раздевалке?

– Нет, дело не в этом. – Я с отсутствующим видом хмурюсь. – Телефон. Я забыла телефон. Понимаешь, я не привыкла иметь телефон, но сейчас уже два часа, и если я не отвечу…

Теперь настал мой черед сбивчиво перед ней объясняться. Я вскидываю на нее глаза и выдавливаю улыбку. Выглядит она не очень убедительно.

– Слушай, давай лучше поедем ко мне и перекусим там? Салаты тут, конечно, хорошие, зато у меня в холодильнике есть всякая вкуснятина. Устроим себе маленький пикник в саду.

– Ты знаешь, я лучше не… – начинает она, явно не горя желанием оказаться в моем доме – в доме Дэвида, – но я не даю ей договорить.

– Я потом отвезу тебя домой. – Снова улыбаюсь самой ослепительной, обаятельной и сверкающей улыбкой. – Мы отлично проведем время.

– Ну ладно, – соглашается она после небольшого колебания, хотя я вижу, что ей все еще неудобно. – Давай. Но только ненадолго.

Нет, она положительно мне нравится. Сильная, теплая, остроумная.

И так легко поддающаяся влиянию.

Луиза

В машине я пытаюсь завязать разговор и донести до Адели, что могу провести у нее не больше часа: Адама привезут из гостей, куда его пригласили после школы, в пять, и мне надо быть дома к половине пятого самое позднее, но она не слушает. Рассеянно угукает, но сама поминутно смотрит на часы на приборной панели и сосредоточенно гонит машину по узеньким лондонским улицам. С чего вдруг такая спешка? Что это за важный звонок, который она так боится пропустить? На ее лице застыло озабоченное выражение. И лишь когда мы переступаем порог ее дома, она расслабляется. Как ни забавно, в тот же самый миг меня начинает слегка подташнивать. Мне не следовало бы здесь находиться. Совершенно не следовало бы.

– Еще целых десять минут, – с улыбкой говорит она. – Проходи.

Дом у них очень красивый. Просто роскошный. Деревянные полы – добротная толстая дубовая доска, не дешевый ламинат – в коридоре, сбоку ведет на второй этаж изящная лестница. Это дом, в котором легко дышится. Прохладный воздух, основательные старые стены из кирпича. Этот дом простоял более ста лет и без труда простоит еще столько же.

Заглядываю в одну из комнат и понимаю, что это кабинет. Письменный стол у окна. Шкаф с документами. Мягкое кресло. Книги на полках, все как на подбор толстые тома в солидных переплетах, никакого легковесного чтива. К кабинету примыкает уютная гостиная, со вкусом обставленная, но не загроможденная. Светлая и просторная. И нигде ни пылинки. Сердце у меня колотится так сильно, что начинает стучать в висках. Я чувствую себя так, как будто вторглась на чужую территорию. Что подумал бы Дэвид, узнай он, что я тут побывала? Пить кофе с его женой – одно дело, а заявиться к нему в дом – совершенно другое. Возможно, он счел бы оба варианта одинаково безумными. Да и Адель тоже, знай она, что было между мной и Дэвидом. Она возненавидела бы себя за то, что пригласила меня в свой дом. И меня тоже возненавидела бы. Но хуже всего то, что здесь, где у меня нет совершенно никакого права находиться, меня охватывает острая тоска по мужчине-из-бара. Я не хочу, чтобы он ненавидел меня. Придется все ему рассказать. Выложить все начистоту.

Господи, какая же я идиотка. Нельзя было позволять всей этой истории с Аделью зайти так далеко. Но что мне делать сейчас? Не могу же я вот так взять и уйти. Придется остаться на обед, как договорились. К тому же она мне нравится. Она милая. Ни капли не заносчивая и не высокомерная.

– А, вот он где!

Я прохожу следом за ней на кухню; размером она со всю мою квартиру и стоит, наверное, примерно столько же. Гранитные столешницы отполированы до блеска; нигде ни пятнышка, ни следа от кружки. Адель берет в руки маленькую черную «Нокию». Почему у нее такой допотопный телефон? В этом шикарном доме он выглядит чем-то чужеродным. И к чему была эта паническая спешка?

– У тебя все в порядке? – спрашиваю я. – Что такого страшного в том, чтобы пропустить чей-то звонок? Это что-то важное?

– Ой, это прозвучит глупо. – Ее плечи слегка поникают, и она принимается наливать воду в чайник из фильтр-кувшина, чтобы не смотреть на меня. – Я жду звонка Дэвида. Он волнуется, если я не беру трубку, когда он звонит.

Я в замешательстве:

– Но откуда ты знаешь, что он позвонит?

– Потому что он звонит каждый день в одно и то же время. Он беспокоится, вот и все.

Мой дискомфорт от пребывания в их доме, мучительные чувства к Дэвиду – все это как рукой снимает, и я во все глаза смотрю на нее. Эта прекрасная, элегантная молодая женщина в панике несется домой, чтобы не пропустить звонок от мужа?

– Ты должна быть дома, когда он тебе звонит? И как часто это происходит?

– Все не так, как кажется, – говорит она, глядя на меня с мольбой в глазах. – Он звонит всего пару раз в день. И у меня есть мобильник, так что теперь я не обязана быть дома.

Что это – паника или страх? Такое чувство, как будто я получила оплеуху. Что я вообще знаю о Дэвиде? Всего один пьяный вечер – и на этом основании я выстроила весь его характер. В своем воображении. Вспоминаю, в каком плохом настроении он был вчера. Этого в моем образе Дэвида не было. Жены у него, впрочем, не было тоже.

– Это хорошо, – говорю я вслух, складывая руки на груди. – Потому что со стороны это производит впечатление помешательства на тотальном контроле.

Она вспыхивает и кладет в чайник несколько пакетиков мятного чая.

– Он просто хочет быть уверенным, что со мной все в порядке.

– Зачем? – спрашиваю я. – Ты взрослая женщина.

Телефон начинает пиликать, и мы обе как по команде вздрагиваем.

– Может, не будешь брать трубку? Перезвонишь ему потом.

Она смотрит на меня огромными глазами, полными нескрываемого беспокойства, и мне становится стыдно. Это не мое дело. Я улыбаюсь: