Это была рубрика «Каламбур недели». Если такая рубрика не нужна, высуньте голову в окошко да гаркните. Я услышу суммарный шум народа, оценю и приму меры – рубрику отменю и все следы ее присутствия потру.

Лайк – это инструмент доминации масс над неискушенным творцом.

Как бывает: писатель создает выдающуюся текстовую инсталляцию, а заклипованная донельзя чернь наказывает его лайком: непонятно, дескать, хотим, мол, шутку про хайп, про мемы. Когда же писатель, заломив в отчаянии руки, сремесленничает самый завалявшийся мем, толпа благодарно сыпает ему лайков: заслужил, паяц.

Образуется нездоровый импульс. А поскольку не всякий писатель обладает требуемыми силой воли и нестяжательством, то через годик, глядишь, уже шутит на общий манер и по своему наречию уже неотличим от среднего обывателя сети Интернет. Значит, свершилось грехопадение.

Однако зарываться в сугубо свои материи тоже не стоит. Публику должно тешить. Но не как придворный шут при бубенцах, что выплясывает на потеху глумливой толпе, а как Цезарь, что того шута купил и изуродовал для своего развлечения, а теперь запустил перед толпой. Когда Цезарю надоедает шут, он говорит «будет» и поднимает правую руку. Тогда шут прячется в каморку и толпа смирно расходится. Цезарь приступает к чтению или латыни.

Вот что такое есть творец.

Я хотел еще употребить аналогию другую: тешить толпу следует филигранными мимолетными касаниями, как ласкаем мы клитора наилучших женщин. Но это уж совсем какая-то барская метафора, согласитесь. Можете, впрочем, и не соглашаться, я говорю «будет» и поднимаю правую руку.

Шут уходит. Пора и вам.

Завтра приходите, завтра еще шутка будет.

Центр излечения от феминизьма и иных гендерных болезней «Санатория братьев Вафиных».

Список процедур:

1. Ванные гусева. Вода по алгоритму на технологии блокчейн стремительно перерастает от кипятка до ледяной. И обратно. Нагая баба испытывает весь спектр температур. Иногда повышается давление до 300 паскалей, порою в комнату запускают лукавую радиацию или дурака-шершеня.

2. Оргазматронно-проекторные комнаты. Поперву бабу доводят до состояния густого оргазма, после чего проектор выводит на стены изображения Иосифа Сталина разных лет жизни.

3. Курсы славянских песен. Снимают морщинистый оскал, ублажают кожу лица, расслабляют мышцы и даруют тонус.

Тренируют горло, раскрепощают бабу в вокально-инструментальном плане.

4. Танцы под «гут-гутарин, гут-гутарин, я татарин, я татарин!», отбивая пятки об пол, чтобы потом болезно было вставать. Исповедуется техника «подломи пол ножкой». Кто не танцует, того айда тащим в оргазматронно-проекторные комнаты, ребят!

5. И вот уже цифря «5». Как стремительно несется время, совсем недавно была цифря «1» ведь! Так и жизнь пройдет мимо, как прошли Антильские острова. Закуриваю прямо в комнате.

6. Показ диафильмами приятных и состоявшихся мужчин. Аудиопрослушивание бархатных голосов.

7. Что такое цифря – субстанция абстрактная, нами выдуманная. Встаю с дивану и начинаю выплясывать диковинным танцем ангелам на потеху.

Слоган: отведи феминистку в «санаторию братьев Вафиных» – починят вашу бабу, будет баба как новенькая!

То была уникальная, авторская собака.

Лаяла она так: «гаув!» Сбрехнет в сторону немного. Еще раз: «гаув!»

Нос у собаки был длинный, сама каурая, к ночи нос начинал отдавать подвальной сизостью. Шерстка гладкая, гладишь – электричество ампер в 900 вырабатывается, можно Саяно-Шушенскую ГЭС минут на десять остановить.

Кого кусала та собака, думал: «Вот это, стало быть, и есть счастье». Зажмуривал глаза.

Ебала та собака кошек, а ела доширак.

Пришли как-то люди покупать ту собаку, так мало, что из кошельков все выгребли, так еще и закладную на квартеру оставили и всё фамильное серебро в ломбард снесли – и то не хватило.

Вам читать про такую собаку – и то аванс.

ХОЧЕТСЯ ПОЙТИ В КАЗИНО И ОСТАВИТЬ ТАМ ВСЮ НАЛИЧНОСТЬ.

ЧТОБЫ ПОТОМ ПЕРЕД РОДСТВЕННИКАМИ РУКАМИ РАЗВОДИТЬ:

«ВОТ, ОБУЛИ КАК ЩЕГЛА».

Давай, братишка, присядем на поребрик, потолкуем о датском табаке, шелковых галстуках, токайских винах, скачках на эпсомском ипподроме и бледных женских ручках на фортепианном полотне.

Я привык речи людские мимо себя пропускать, ежели дело не касается моего кошеля.

Скажут мне: на маросейке бабу багетом отодрали в два оргазма. Посмеюсь, проверять не стану.

Скажут: Илон Маек до марсу долетел вчера. Покачаю головой, прицокну.

А скажут: ты мне с субботы 150 рублев должен, так всполошусь: «Давай-ка сядем в тени смоковницы с листком бумаги, пересчитаем в столбик, наверняка ошибся!»

Я свой интерес и во сне ощущаю. А самая большая проказа для кошелька – это баба. С такой связался, через полгода – всё, банкрот.

Иногда бывает состояние – «лень жить» называется.

Представляешь: чего бы я желал сейчас?

Кушать – лень, это ложку тягать надо.

Бабу ебать – лень, баба егозлива, требовательна, подвижна, а ты анемичен и вял по такому состоянию, словно ящерица на камушке в летний полдень.

Пить да кутить – лень, это надо горячиться, выпьешь – скажут люди что-то, придется отвечать.

Лежать на диване – тоже лень, это бока натруждаются, вес свой держать нужно.

В итоге получается, что жить лень.

Хорошо, что такое состояние не часто посещает, раз в две недели где-то.

Когда случается мне оказаться на мероприятии, где фитоняши в обтягивающих шортиках насыщают атмосферу эстрогенами, когда мускулистые ребята покачиваются на тестостероновом позитиве как истуканчики, жуя жвачку, и гогоча по подсобкам и коридорам, я начинаю внезапно для себя пританцовывать на месте и улыбаться всем вокруг.