Я даже побоялась представить себе эту картину.

― А Кирилл молодец, что не сдал тебя! Настоящий мужик, ― только сказала Диана, как отдаленно послышался плач ее дочки.

― Все, Лерка проснулась. Потом созвонимся, ― бросила Дианка и отключилась.

Я опустошила стакан с водой и, сев за стол, запустила пальцы в волосы, снова прокручивая в голове сегодняшнее утро.

Когда Романов поравнялся с нами и начал что-то выкрикивать из окна, Кирилл сказал: «Страшно тебя выпускать из машины. Он не бьет тебя случайно? Уж больно агрессивный твой муж».

― Не бьет, вздохнула я и, глядя на Тему, обронила: ― Зато очень любит гулять.

― Поэтому и разводитесь? ― уточнил Кирилл.

Я тут же пожалела, что сказала это вслух. Кирилл ― чужой для меня человек, и ни к чему мне изливать ему душу. Но все же пришлось о кое-чем предупредить.

― Если что, подтверди, что я иду к врачу из-за сильного отравления. О беременности он знать не должен.

Кирилл молча кивнул, и не стал больше задавать никаких вопросов. А потом, с грустью глядя на дорогу, о чем-то задумался и едва заметно покачал головой.

― Дети это хорошо…

― А у тебя есть? ― поинтересовалась я.

― Увы…

― Ты женат?

«И тут вспомнила, как Дианка, изучая в интернете его биографию, сказала: ему тридцать три и не женат».

― Прошлым летом должна была состояться свадьба. Но до этого так и не дошло, ― взглянув на меня, печально улыбнулся он и перевел взгляд на мое окно. ― Кто-то нас снова догнал.

Я догадалась, о ком он. Даже не удосужилась на этот раз повернуть голову.

В душу снова хлынула обида. Как бы ни старалась прогнать от себя картинки празднования дня рождения Маши, получалось не очень.

«Так, Алиса, все, соберись! Тебя и без этого мутит, аж голова кругом».

Остановившись у клиники, Кирилл вышел проводить меня.

Ноги были ватными, в теле ― слабость. Пришлось даже придерживаться за Кирилла, чтобы не упасть, не дай бог.

Артем шел к нам с цветами, переводя взгляд с меня на Кирилла и обратно.

Закатывать скандал я не собиралась. Во-первых, прием вот-вот должен был начаться, а во-вторых, куда мне в таком состоянии? Я едва шевелила языком.

«Пусть только откроет рот и возбухнет, что меня подвез Кирилл. Мне тоже есть что сказать. И про шубу и про цветы, что вчера подарил Маше. Кстати, точь-в-точь такие, что несет в руке», ― глядя на него, думала я.

Вот только не хотелось разговаривать с ним при постороннем человеке. Решила, лучше вообще промолчать, ссылаясь на плохое состояние, а потом и поговорим. После приема. Хотела попросить, чтоб дождался меня. В конце концов, нужно донести до него, что мое решение о разводе окончательное, и я жду от него подписанное заявление.

Но все пошло не по плану.

Спасибо папе… Услужил!

Как человека просила его не говорить о беременности!

Вот, опешив, и брякнула, что первое на ум пришло.

«Это не твой ребенок. А его!» ― снова вспомнила я и, сморщив лицо, зажмурилась.

Ну не хотела я сейчас говорить Артему о беременности. Только вчера рассуждала, что пусть он узнает после первого триместра, а лучше и вообще, когда рожу.

Ведь любой стресс может запустить необратимый процесс. А я догадывалась: как только Романов узнает о беременности, стрессов будет вагон и маленькая тележка.

Это ж такой долгожданный ребенок, я так ждала его, столько молилась, чтобы стать мамой, и не готова его потерять из-за того, что заново придется выслушивать все болезненные оправдания в духе «я не хотел», «такого больше не повторится».

Вспомнила, как Иван, уходя, сказал: «Все вроде бы в тебе есть, Алис. Ты красивая, добрая, домашняя, верная, но… Как бы это помягче… Нет в тебе какой-то изюминки, что ли».

Вот так…

Все во мне видят домашний очаг, уют, верность, но, видимо, для счастливой семейной жизни этого недостаточно.

Изюминки, видите ли, нет.

Артему, видимо, тоже ее не хватило. Зато Маша, небось, одна сплошная изюминка!

Какие недостатки видит во мне Романов, даже слушать не желаю. Я эту изюминку по сей день вспоминаю и до сих пор не могу понять, что же во мне не так?

Вспомнила, как Артем побелел, когда я сказала, что отец ребенка Кирилл. Как выпали из его руки розы, как сначала растерялся, а через пару секунд его глаза вспыхнули яростью.

Я знала, что в драку он не полезет, иначе тут же вылетит со службы как пробка. Все уличные разборки он всегда решал словами. А сегодня даже и слов не нашлось. Схватил Кирилла за грудки и, сжав губы, сплюнул рядом с его ногой.

«Моя бы воля, я б тебя прямо здесь в асфальт закатал, мразь!» ― резко отпустив его, перевел пылающий взгляд на меня. Его грудь вздымалась, лицо раскраснелось.

― И давно это у вас?

Кирилл в этот момент встал рядом со мной, словно отгораживая от Артема.

― Какая разница, Тем. Я ж тебя не спрашивала, как давно ты изменял мне со своей Машей, ― холодно ответила я.

― Я тебе уже говорил, что… ― Он резко замолчал, просверлил сначала меня многозначительным взглядом, затем Кирилла. ― Хотя, это уже неважно. Действительно, о какой семье может идти речь, если ты, пока я был в командировках, шлялась с этим, ― он с презрением кивнул на Кирилла и горько усмехнулся. ― Молодец, Алис! Красиво хотела развестись, так сказать, бедной, обманутой. Браво!

Он достал из кармана звонящий телефон и прежде чем ответить на звонок добавил:

― Будет тебе развод!

Напоследок окинул Кирилла брезгливым взглядом, развернулся и пошел к машине.

Я еще около минуты смотрела на цветы, лежавшие в луже, и не могла выдавить ни слова.

Не помню, как попросила Кирилла оставить меня. Даже не извинилась перед ним. Не помню, какие советы мне давал доктор, слава богу, она распечатал памятку. Одно только отчетливо помню:

― Срок четыре-пять недель, тонус не повышен, пока что никаких поводов для беспокойства не вижу. Тянущие боли внизу живота, скорее всего, вызваны физиологическими изменениями. Но на всякий случай мы все же сделаем УЗИ.

И УЗИ показало, что доктор права.

― Больше бывать на свежем воздухе, пить витамины, ― советовала Альбина Сергеевна, ― ну и меньше нервничать, мамочка, ― с доброй улыбкой закончила она и всучила мне рецепт для аптеки и памятку.

«Меньше нервничать… Скажите это моему мужу», ― вздохнула тогда я, выходя из кабинета.