– И все-таки ты любила своего отца? – предположил он. – Иначе разочарование тебя не ранило бы?

Зоя медлила с ответом так долго, что Икс почувствовал, как у него загорелись щеки, и пожалел, что заговорил.

– Я его любила, – сказала она наконец. – Иногда мне кажется, что я любила его так сильно, что это меня на всю жизнь искорежило.

Икс немного помолчал.

– Ты не кажешься… Ты мне не кажешься искореженной, – проговорил он.

Зоя засмеялась.

– Узнай меня получше.

– Хотелось бы, но вряд ли получится.

Зоя нахмурилась и отвернулась. Икс подумал, не вызвано ли это тем, что он напомнил ей о том, что в конце концов он вынужден будет уйти. Однако он решил, что ей не следует об этом забывать. Им обоим не следует.

Теперь она смотрела вниз, на лед.

– Стэн не только это сказал, – призналась она. – Я мысленно все время это слышу. Он сказал, что папа погиб в какой-то «чертовой пещере» и что мы просто его там бросили.

– Опять яд, – напомнил ей Икс.

– Нет, – возразила Зоя, – это правда.

Снова воцарилась тишина, а из-за того, что стих ветер, она показалась еще более глубокой. Икс ждал – и Зоя начала рассказывать ему об отце, о том утре, когда она проснулась и обнаружила, что он ушел, о поисках его тела. Казалось, она удивляется тому, что рассказ льется настолько легко.

– Я обозлилась, когда поняла, что он ушел спускаться в пещеру без меня, – сказала она. – Типа, это было не просто наше общее дело – это было единственное наше общее дело. Если он решил, что я не готова спускаться в пещеру по снегу, он должен был… должен был меня подождать. Он должен был меня научить. У нас было одно дело! Неужели нельзя, чтобы хоть что-то оставалось святым?

Зоя на мгновение замолчала. Икс не знал, будет ли она продолжать.

– Я решила, что он поднялся на Поулбридж, – снова заговорила она. – Там две по-настоящему сложные пещеры: Черная слеза и Серебряная слеза, так что полиции в его поисках помогали человек двадцать. Было безумно холодно. Мои друзья Вэл и Даллас пришли. Они друг другу не нравятся, но притворились, потому что я была совсем потерянная. Даллас принес большую бутыль с таким отвратительным коктейлем для штангистов и сказал, что она даст нам силы «тысячи громил». Я отказалась его пить. – Зоя перевела дыхание. – Джона тоже пошел. То есть – это полный психоз, что он там оказался. Какой-то психолог сказал матери, что это было бы полезно. Пареньку же всего семь – и он поднялся в горы искать своего погибшего папу.

Зоя снова замолчала.

– Извини, – сказала она, – тебе это совсем не надо слушать.

– Надо, – возразил Икс.

– Это ужасная история, – предупредила она.

– Возможно, твой рассказ заберет часть ее власти над тобой, – предположил он.

– Сначала мы искали вокруг Серебряной слезы, – продолжила она. – Ничего не нашли. Там в обеих пещерах есть отвесные провалы – просто вертикальные колодцы метров по тридцать, – так что туда никто не полез. А вот у Черной слезы мы нашли веревку, по которой мой отец спускался. Один конец был привязан к дереву. Второй просто исчезал в пещере. – Она посмотрела на Икса, сделав новую паузу. – Веревку нашел Джона. У него было такое счастливое ребяческое лицо, представляешь? «Я его нашел! Я его нашел!»

Зоя отвернулась.

– А потом Джона увидел на конце веревки кровь, отбросил ее, словно змею, и расплакался. – Зоя подняла лицо к небу. – Я забрала у Далласа тот атлетический коктейль и выдула весь. В результате заблевала там все вокруг. Красиво, да?

Икс не придумал, что ответить.

– Твой отец, – сказал он, когда молчание стало неловким, – он упал в пещеру?

– Видимо, прервал спуск, чтобы сделать фото, – ответила Зоя. – Наверное, захотел мне показать ледяное образование или еще что-то. На самом деле именно это… – Она не смогла закончить фразу. – Понимаешь? Потому что он делал это для меня. И все было бы нормально, вот только он использовал такой допотопный старый шлем, где освещение давал настоящий огонь. В этом весь папа: он вечно делал что-то именно потому, что это дурость! Наверное, пламя пережгло веревку. Мне всегда нравилось, что он придуривается. Но на этот раз это его убило.

Зоины слова повисли в воздухе.

Икс положил руку ей на плечо. Он не помнил, когда еще вот так дотрагивался до кого-то. Он даже не был уверен, что вообще такое делал.

– Полисмены пообещали, что спустятся за папиным телом, но так этого и не сделали, – горько сказала Зоя. – Они просто перегородили вход в пещеру и оставили его тело там, внизу, все изломанное, наверное… У нас в городе была панихида, совершенно отвратительная. Даже еда была гадкая. А потом мы с мамой и Джоной устроили небольшую церемонию у нас во дворе. Джона решил похоронить одну из папиных футболок. Он украсил картонную коробку фиолетовыми звездами – это был вроде как гроб, наверное? – и положил в нее старую футболку с надписью «Папа-ниндзя». Мы закопали ее под одним из деревьев, чтобы Джона мог видеть его из своего окна. Глубоко закопать не смогли: почва была слишком твердая. Короче, вот такая была величественная церемония. Джона написал стихотворение, но так плакал, что не мог его прочитать, так что мы просто передали его друг другу. Я смогла прочесть всего пару строк – и все. Первые две строчки, честно, были типа «Теперь дядя папа от нас ушел, и я не знаю, что делать с моей душой».

Когда Зоя закончила свой рассказ, Иксу отчаянно захотелось рассказать ей что-нибудь о себе, но все воспоминания, все чувства застряли у него в горле.

Он признался ей в этом, как всегда, запинаясь.

Зоя тряхнула головой.

– Я тебе все это рассказала не потому, что добивалась, чтобы ты мне что-то рассказал, – заявила она. – Я тебе рассказала потому, что я тебе доверяю.

– А я доверяю тебе, – сказал Икс. – И все равно стою тут и молчу как рыба. Все, что я о себе знаю, меня позорит.

Зоя посмотрела на Икса так печально, что он стал опасаться, не усилил ли ее боль вместо того, чтобы помочь.

– Просто расскажи мне что-нибудь про твоих маму и папу, – предложила она. – Хоть одну мелочь. Не обязательно говорить о чем-то жутко важном.

Икс задумался над этим.

– Я не знаю, кто они были, – признался он.

Зоя шумно втянула в себя воздух. Иксу стало неловко.

Он немного рассказал ей о Низинах. Он не был уверен, поверит ли она ему. Когда стало ясно, что она верит, то стыд за то, кто он такой и что он такое, стал только сильнее. Похоже, Зоя это поняла. Она шагнула ближе и обняла его. Он был слишком потрясен этим жестом, чтобы ответно ее обнять.

– Пора дать тебе имя, – объявила она, отпустив его. – Я подумываю об Арагорне… или Фреде.

Позже они поднимались по склону к дому Бесселов – и снежные кочки вздыхали под их ногами. Зоя показала ему иву, под которой они похоронили футболку отца. Это было стройное деревце, которое под весом снега согнулось так низко, что казалось, будто оно пытается что-то поднять с земли. Иксу эта картина показалась очень грустной. Он подошел ближе и ветку за веткой бережно стряхивал снег, пока деревце не смогло выпрямиться.