И все это время он ощущал на себе Зоин взгляд.

* * *

По возвращении в дом Зоя объявила всем о новом имени Икса.

Ее мать рассмеялась и сказала:

– Формально это не имя, но пусть.

Джона крикнул:

– Я буду звать тебя «Профессор Икс»!

Но сразу же забыл, что хотел это делать.

Зоина мама пригласила всех в гостиную, где воцарилась неловкая тишина. Серебристая миска с вопросами переехала вниз и теперь стояла на журнальном столике. При взгляде на нее Икса передергивало. Его пугала перспектива делиться с Бисселами новыми моментами своей истории. Им уже давно следовало бы выгнать его из дома – и стоит им узнать, кто он на самом деле, они так и сделают.

Зоя села рядом с ним на диван.

– Ты не обязан рассказывать нам то, чего рассказывать не хочется, – негромко сказала она. – И никто тебя судить не собирается.

Зоина мать взяла миску и вручила ее Иксу.

– Пора выяснить, с кем мы имеем дело, – сказала она.

Это было сказано без злости, но все равно больно жалило.

Икс взял миску и поставил себе на колени. Он тут же почувствовал тревогу и беспокойство, словно у него в груди забегал какой-то зверек. Даже если Зоя пересказала им все, что сама о нем узнала, они услышали только самое начало. Однако это было не единственной причиной его страха перед тем, что сейчас случится.

Он устремил взгляд на ворох бумажек.

Ему не удавалось заставить себя протянуть руку к содержимому миски. Он замер, словно парализованный.

– Выбери одну! – потребовал Джона.

Икс вытащил полоску бумаги. Миска тихо звякнула, когда он задел ее костяшками пальцев. Он развернул полосу и уставился на слова, которые держал в руках. Буквы рассыпались во все стороны – как всегда.

Он беспомощно посмотрел на Зою.

Она не поняла… а потом до нее дошло. Подавшись к нему, она собралась шепотом задать вопрос.

Джона ее опередил.

– Ты не умеешь читать?

Икс едва заметно кивнул.

– И писать, – ответил он. – И рисовать, как я сейчас понял.

Икс знал, что Зоина мать сейчас уставилась на него. Она возмущена? Испугана? Она придумывает, как изолировать его от своих детей? Он боялся повернуться к ней и потому не знал.

– Я могу показать тебе, как это делается, – предложил Джона. – На самом деле это не так уж трудно.

– Спасибо, – сказал Икс.

Зоя осторожно вытащила листок у него из пальцев, чтобы прочесть вопрос вслух. Ее голос слабо дрожал: Икс понял, что она тоже нервничает.

– Почему тебя отправили в Низины? – прочла она. – Ты кого-то убил? Может, ты убил целую кучу людей… типа, катапультой?

– Это мой! – объявил Джона.

– Знаем, – ответила ему Зоя.

Икс вздохнул.

– Я понимаю, что звучит невероятно, – сказал он, – но я не совершал преступлений. Меня даже ни в одном не обвиняли. Я готов поклясться в этом чем угодно.

Сидящая в дальней части гостиной Зоина мать кашлянула – казалось, совершенно в этом не нуждаясь.

– Извините, – сказала она, – но вы правы: это звучит невероятно.

– Прекрати, ма! – потребовала Зоя.

– Не осуждай свою мать ради меня, – сказал Икс. – Это ее дом. И я видел от нее только добро.

– Спасибо, Икс, – откликнулась Зоина мать.

Его в первый раз назвали по имени. Даже в этой неприятной ситуации ему понравилось, как оно прозвучало. Благодаря нему он почувствовал себя собранным, целиком представленным, словно картина, попавшая в фокус.

– Я много читала о религии, когда папа моих ребят умер, – продолжила разговор Зоина мать, – и во всех нашлось нечто такое, что мне помогло. Я сейчас похожа на живой и говорящий стикер «Сосуществуйте!». – Она помолчала. – Извините, но… я ни разу не слышала, чтобы люди попали в ад без всякой причины.

Зоя забрала миску с колен Икса и сердито грохнула ее на журнальный столик, где она шумно завибрировала.

– Это была плохая мысль, – отрезала она. – Мы закончили.

– Нет, – возразил Икс. – Твоя мать права: никого не отправляют в Низины без причины.

Тут он повернулся к Зоиной матери и поймал ее взгляд.

– Но, видите ли, меня не отправляли в Низины, – добавил он. – Я там родился.

Все молчали, переваривая слова Икса. Единственным звуком был отдаленный лай Спока и Ухуры. Иксу было крайне неприятно произносить эту фразу, но теперь он почему-то почувствовал себя более свободным.

Зоя протянула руку к миске.

– Дико быть трехсотлетним или сколько там? – зачитала она.

Ко всеобщему изумлению, Икс рассмеялся.

– А это чей вопрос? – поинтересовался он, обводя взглядом присутствующих.

– Мой, – призналась Зоя. – Не обижайся, но ты говоришь, как Беовульф[3].

Джона захихикал.

– Волки не говорят, Зоя! – сказал он, но тут же неуверенно повернулся к Иксу: – Правда ведь?

– Полагаю, что нет, – ответил Икс. – Что до моего возраста… Я был совсем щенком, когда женщина, которую мы зовем Рвач, начала обучать меня охоте за преступниками. Многие годы ее голос оставался единственным, который я слышал, так что, наверное, я привык говорить, как она, – а ее вырвали из вашего мира почти двести лет назад.

– Тогда сколько лет тебе? – уточнила Зоя.

Икс услышал в ее словах напряженность, словно этот вопрос для нее был важнее, чем для остальных.

– Рвач говорит, что мне двадцать, – сказал он.

– Двадцать? – переспросила Зоя. – Правда?

– Да, – подтвердил Икс. – Единственное, что может заставить меня сомневаться в ее словах, – это то, что она почти сумасшедшая.

– Ого, двадцать! – выпалила Зоя. – Если хочешь, я помогу тебе подать заявление в колледж.

Икс опознал это как «ляп» и не стал ничего говорить.

Зоя развернула еще один вопрос.

– Где находятся Низины? Что такое Низины? – прочла она.

– Это мои, – пояснила ее мать.

– Молодец, ма! – восхитился Джона.

Икс неподвижно застыл, пытаясь мысленно составить ответ. В конце концов он попросил Джону собрать у себя в комнате все мелкие фигурки: солдатиков, зверей, волшебников, динозавров, гномов – и вынести их на улицу в корзинке.