Джеймс Крамбо, надо отдать ему должное, разработал тест «цель-в-жизни» (Purpose-in-Life, PIL), позволяющий дифференцировать ноогенный невроз и обычные неврозы. Вместе с Леонардом Махоликом{79} он опубликовал полученные результаты, а затем доложил расширенную версию этой статьи на ежегодном собрании Американской психологической ассоциации. Его данные основаны на обследовании 1151 субъекта. Крамбо пришел к выводу, что «ноогенный невроз существует отдельно от традиционных диагностических категорий и не идентичен какому-либо из традиционных диагностических симптомов. Это новый клинический синдром, который невозможно адекватно объяснить с точки зрения каких-либо классических описаний. Полученные результаты говорят в пользу предложенной Франклом концепции ноогенного невроза и экзистенциального вакуума. Низкая корреляция между PIL и уровнем образования позволяет предположить, с одной стороны, что осмысленная, имеющая цель жизнь доступна отнюдь не только тем, кто получает высшее образование, а с другой – что образование само по себе ни в коей мере не гарантирует обретение смысла в жизни»{80}.

Наряду с этим эмпирическим подтверждением проводились также статистические исследования частотности ноогенного невроза. Вернер{81} в Лондоне, Ланген и Вольхард{82} в Тюбингене, Прилл{83} в Вюрцбурге и Нибауэр{84} в Вене пришли к единому мнению: около 20 % встречающихся нам неврозов по природе и происхождению являются ноогенными.

Когда экзистенциальный вакуум разрешается ноогенным неврозом, лечение, бесспорно, входит в компетенцию врачей. В моей родной стране, как и во многих других, психотерапию могут практиковать только люди с медицинским образованием. Разумеется, это же требование предъявляется логотерапии. С другой стороны, понятно, что те аспекты логотерапии, которые не связаны с лечением болезни – неважно, ноогенного, психогенного или соматогенного невроза, – доступны также для других видов консультирования. Нет никаких ограничений: почему бы клинический психолог, социальный работник, пастор, католический священник или раввин не могли бы предложить совет и помощь людям, которые ищут смысл жизни или сомневаются в смысле жизни, то есть людям, попавшим в петлю экзистенциального вакуума? Учитывая это, Аргентинская ассоциация экзистенциальной логотерапии, основанная в 1954 году, создала секцию психиатров и отдельную секцию для тех своих членов, кто не получил диплом врача.

Поиск смысла жизни, как и вопрос о том, есть ли в жизни смысл, сам по себе не является патологическим феноменом. И что касается молодых людей, их прерогатива в том и состоит, чтобы не принимать на веру существование некоего смысла, но отважно подвергать его сомнению. Всюду, где мы пытаемся предложить первую помощь страдающим от экзистенциального вакуума, мы должны исходить из этой предпосылки. Нет надобности стыдиться экзистенциального отчаяния, считая его эмоциональным недугом, ведь на самом деле это вовсе не симптом невроза, но важное для человека достижение и достоинство. Прежде всего, это свидетельство интеллектуальной искренности и честности.

Тем не менее, когда молодой человек признает эту свою прерогативу и подвергает сомнению смысл жизни, ему требуется терпение – достаточно терпения, чтобы дождаться, пока этот смысл забрезжит перед ним.

Как в таких случаях принести пациенту облегчение, помочь ему достичь объективного взгляда на ситуацию, показывает следующий отчет, основанный на магнитофонной записи диалога с двадцатипятилетним пациентом. Пациент несколько лет страдал от тревожности. Последние три года он проходил курс психоанализа и теперь обратился за помощью в амбулаторную службу неврологического отделения Венской поликлиники. Один из врачей направил его ко мне, и первым делом я услышал, что ему часто кажется, будто в жизни отсутствует смысл. Он страдал от повторяющегося кошмара, в котором проступало это ощущение тотальной бессмысленности жизни. В этом сне молодой человек был окружен людьми, которых он настойчиво молил помочь ему с решением проблемы, освободить из невыносимой ситуации. Он заклинал их избавить его от тревоги, будто вся жизнь напрасна. Однако люди продолжали наслаждаться собственной жизнью, вкусно есть, загорать на солнышке, пользоваться всем тем, что предоставляла им жизнь.

Когда молодой человек рассказал мне этот сон, между нами состоялся следующий диалог:

ФРАНКЛ: То есть они бездумно наслаждаются жизнью?

ПАЦИЕНТ: Верно! В то время как меня терзают сомнения, есть ли смысл в моей жизни.

ФРАНКЛ: И как вы пытаетесь себе помочь?

ПАЦИЕНТ: Иногда я чувствую облегчение, если играю или слушаю музыку. В конце концов, Бах, Моцарт и Гайдн – глубоко религиозные творцы, и, наслаждаясь музыкой, я наслаждаюсь также сознанием, что ее создателям повезло достичь полноты убеждения в существовании глубокого или даже окончательного смысла человеческого бытия.

ФРАНКЛ: То есть, хотя вы сами не верите в такой смысл, вы по крайней мере верите в великих верующих?

ПАЦИЕНТ: Вы правы, доктор.

ФРАНКЛ: Не в том ли и заключается миссия великих религиозных и этических вождей – быть посредниками между ценностями и смыслами, с одной стороны, и человеком – с другой? Так человек обретает шанс получить из рук какого-то гения человеческого рода – Моисея, Иисуса, Мухаммеда, Будды – то, чего никак не может добыть сам. Понимаете, в сфере науки мы вполне можем довольствоваться собственным интеллектом, но в сфере наших убеждений нам приходится порой полагаться на людей больших, чем мы сами, доверяться им и принимать их видение. В поиске окончательного смысла бытия человек сущностно зависит более от эмоциональных, чем от интеллектуальных ресурсов, это мы признаем. Иными словами, он должен поверить в окончательный смысл бытия. И еще более: такое доверие обеспечивается доверием к кому-то, как мы с вами только что убедились. А теперь позвольте задать вам вопрос: когда музыка достигает самых глубин вашей души и трогает вас до слез (ведь в какие-то моменты это, несомненно, происходит, правда же?), в эти минуты вы тоже сомневаетесь в смысле своей жизни или тут такого вопроса даже не возникает?