На первом этапе президентство Рузвельта, омраченное финансовым кризисом, стремительным снятием банковских вкладов по всей стране и ежедневными банкротствами банков, закружилось в водовороте активной деятельности. Можно много полемизировать о том, насколько хорошо в Белом доме осознавали последствия своих решений. Но сомневаться в интенсивности их работы нет никаких оснований. Законодательные инициативы и действия исполнительной власти следовали одно за другим. И все законопроекты принимались Конгрессом преобладающим большинством голосов. Рузвельт не только выиграл президентские выборы, но и получил серьезное демократическое большинство в обеих палатах. Состав Сената был следующим: 62 сенатора были от Демократической партии и только 34 — от Республиканской. Соотношение в Палате представителей составляло 313 демократов к 119 республиканцам. Безусловно, не все демократы южных штатов придерживались прогрессивных взглядов, однако считанные единицы из этих конгрессменов имели желание противостоять Рузвельту на этом этапе, и многие поддерживали его, исходя из своих политических убеждений, а не по принципу регионального происхождения. Генри Рейни от штата Иллинойс стал первым за более чем пятьдесят лет демократом с севера США, которого избрали спикером Палаты представителей. Более того, Конгресс лихорадило от страха обвала экономики США, поэтому никто не был склонен противостоять требованиям вновь избранного президента, который показывал хотя бы какой‑то путь к выходу из кризиса. В результате угроза Рузвельта, обозначенная в инаугурационной речи, править, если понадобится, с использованием неограниченной исполнительной власти, была настолько же ненужной в первый период после ее произнесения, как и неисполнимой, когда критическое положение отступило. Конгресс восстановил утраченную уверенность в собственных силах и потребовал дополнительных полномочий. Но в период с начала марта по середину июня 1933 года, известный как «Сто дней» Рузвельта, Конгресс принимал все, что представлялось на рассмотрение сверху. Большое количество законопроектов стали законами. Иногда законодатели, с точки зрения исполнительной ветви власти, заходили слишком далеко. Так, сенатор Хьюго Блэк от штата Алабама, который впоследствии стал либеральным членом Верховного Суда, несмотря на нелицеприятное обвинение в принадлежности к Ку — Клукс — Клану, предложил сократить рабочую неделю до пяти дней и шестичасового рабочего дня и провел эту инициативу в Сенате. За законопроект проголосовали 56 сенаторов и 30 против. Президент, всегда умевший искусно ввернуть яркую метафору, вынужден был им напомнить, что «эти часы нужно будет приспособить ко времени доения коров».

Безотлагательным делом воскресенья, с которым столкнулся президент после субботней инаугурации, стало вскрытие нарыва загнивающей банковской системы. Каким образом ему удалось преуспеть в этом вопросе, остается неразгаданной тайной. Президент Гувер в последние дни правления самонадеянно призывал Рузвельта восстановить доверие, отбросив большую часть своих предвыборных обещаний. В действительности система прилагала все возможные усилия к восстановлению, однако ей требовалась законодательная поддержка. Чрезвычайный закон о банках, подоспевший своевременно, стал толчком к возрождению. Его провели в Палате и Сенате в течение одного дня, даже без печатной копии, и он был предоставлен на подпись в Белый дом тем же вечером. Деморализация оппозиционной Республиканской партии была выражена лидером меньшинства в Палате представителей, который пояснил их молчаливое согласие, сказав следующее: «Дом догорает дотла и президент Соединенных Штатов заявляет, что это лучший способ погасить пожар». В Конгрессе того времени витал дух товарищества, которое нашло отклик во время Лондонского блица через восемь лет. Людям вряд ли нравились неудобства, связанные с невозможностью получить наличные деньги. Это, в том числе, коснулось и Элеоноры Рузвельт, которая понятия не имела, как им оплатить счет в отеле «Мэйфлауер», куда их поселили накануне их переезда в Белый дом. В такой атмосфере любые жесты, вселяющие уверенность, в которых Рузвельту не было равных, имели нужный отклик.

Сочетание улыбки Рузвельта, объявления «банковских каникул» на неделю [49]и чрезвычайного закона о банках вернули доверие к системе, и когда после выходных вынужденные «банковские каникулы» завершилась, большинство банков, признанных «здоровыми», открылись и возобновили свою работу. Процессу способствовали первые широкомасштабные пресс — конференции, проведенные Рузвельтом восьмого марта, и первое радиовыступление из цикла «Беседы у камина», которое состоялось четырнадцатого марта. Возможно, за кулисами этих выступлений скрывалось лицемерие, но на авансцене лейтмотивом новой администрации были открытость и демонстрация неисчерпаемой уверенности в своих силах.

За этими событиями последовали невиданный прежде всплеск законодательной активности и создание новых агентств и программ. Первым был создан Гражданский корпус охраны окружающей среды, закон о котором был принят Конгрессом тридцать первого марта. [50]Задачей корпуса являлось трудоустроить безработную молодежь и с ее помощью произвести очистку лесов и национальных парков. Члены корпуса размещались в специальных лагерях и получали один доллар за свою работу. Руководство корпусом осуществлялось армией, от чего формулировка «Гражданский» в названии звучала несколько иронично. Левые при этом обвиняли корпус в излишней милитаризации. Так, Норман Томас, неоднократный выдвиженец в кандидаты на пост президента США от Социалистической партии (в 1932–м он набрал 884 тыс. голосов), к которому Рузвельт, тем не менее, испытывал немалое уважение, полагал, что Корпус по структуре и форме управления походит больше на фашистский, чем на социалистический. Как бы там ни было, а к июню в Корпус было зачислено четверть миллиона молодых людей, и эта программа, в отличие от некоторых других ранних предприятий в рамках «нового курса», продержалась до 1942 года, когда «благодаря» войне в стране не осталось безработных. Программа такого рода вызвала полную поддержку Рузвельта. Он придавал большое значение приведению в порядок территории, даже такой необъятной, как Соединенные Штаты, и, кроме того, он не любил когда люди сидели без дела.