Мы потягивали кофе – Джек свой черный, я с двумя пакетиками сахара, – и, пока ждали десерт, я спросила:

– Итак, что вы узнали сегодня?

Зажав чашку длинными, загорелыми пальцами, Джек наклонился вперед.

– Помните, я рассказывал вам про Джозефа Лонго? Что он был без ума от Луизы и что все думали, будто они сбежали вместе?

– Да. Вы говорили, что, даже когда она вышла замуж, он продолжал оказывать ей знаки внимания.

– Верно. Хотя из того, что мне известно на сегодня, следует, что его чувства оставались без ответа. По ее словам, она любила мужа и сына.

– Это я уже слышала, – пробормотала я, возясь с салфеткой на коленях.

Джек на секунду задумался.

– Вы не представляете, как много писали о мистере Лонго. В двадцатые и тридцатые годы он имел здесь, в Чарльстоне, большие связи. Он был владельцем нескольких фирм, в основном строительных, пары ресторанов и салона красоты. Его имя постоянно мелькало в газетах в связи с самыми разными событиями – открытия, церемонии, перерезание ленточек и тому подобное.

Рядом с нашим столом возник официант, чтобы подлить ему кофе. Как только тот отошел, Джек продолжил:

– Интересно другое: его имя редко появлялось на страницах светской хроники. Такое впечатление, что старые деньги Чарльстона его не принимали, считая выскочкой, нуворишем. Или же люди были наслышаны о его деловой нечистоплотности и не желали общаться с ним. Не то чтобы старые деньги Чарльстона чурались деловой нечистоплотности – просто им хватало хороших манер это не афишировать.

Джек прижал ко рту руку, подавляя огромный зевок.

– Простите, – произнес он с виноватым видом. – Я был в библиотеке с первыми лучами зари и теперь засыпаю на ходу.

– Вот уж не знала, что библиотека открывается так рано.

– Она и не открывается.

– Тогда почему?..

Джек улыбнулся. Я же пожалела, что задала этот вопрос.

– Я знаю кое-кого, кто там работает, – сказал он. – Она пошла мне навстречу.

– Навстречу?

– Да, навстречу. Она впустила меня рано утром, чтобы я без всякой бюрократической волокиты мог получить доступ к секретным документам.

Скрестив на груди руки, я молча смерила его пристальным взглядом. По словам Нэнси Флаэрти, имя Джека постоянно мелькало в колонке светской хроники рядом с именами самых разных красавиц. Похоже, у него немало подруг.

В этот момент рядом с нашим столиком вновь вырос официант и широким жестом поставил на середину стола массивный кусок торта.

– Ух ты! – восхитился Джек. – Этим можно кормить семью из шести человек в течение недели.

Я подняла вилку и усмехнулась:

– Или одну очень голодную женщину.

Я с неохотой предложила ему вторую вилку.

Джек покачал головой:

– Нет, спасибо. Боюсь, я не могу позволить себе лишние калории.

Я представила его брюшной пресс и стройные бедра.

– В самом деле?

– Ладно, не совсем так. Просто я по опыту знаю, что лучше не оказываться между женщиной и ее шоколадом.

Я положила в рот кусок торта и указала на него вилкой.

– Умный мальчик, – сказала я, проглотив первый восхитительно вкусный кусок, и отправила вслед за ним другой.

– Вы из тех, кто может есть все, что угодно, и не прибавлять ни фунта. Я прав?

Я кивнула.

– Я такая с рождения. Не знаю почему, да и не хочу знать.

Он наблюдал, как я кладу в рот очередной кусок.

– Знаете, будь я женщиной, я бы, наверное, вас ненавидел.

– Но ведь это не моя вина, хотя я сполна этим пользуюсь.

Скрестив руки на груди, он откинулся на спинку стула и выгнул бровь, как бы говоря: «Я собираюсь сказать то, что вам не понравится, но все равно скажу». Прекратив жевать, я ждала, что сейчас последует.

– Вы не задумывались о том, что все эти калории сжигает ваша суетливость?

Я отпила кофе и проглотила кусок торта.

– Моя «суетливость»?

– Она самая. Впервые в жизни вижу такую суетливую женщину. Вы вечно дергаетесь, вечно чем-то подергиваете. Например, ногой. Вы что, не можете сидеть спокойно?

Усилием воли приструнив ногу, я взяла в рот еще один кусок и, проглотив его, вытерла губы.

– Может, мы все же поговорим о деле? Если не ошибаюсь, прежде чем вы отвлеклись и начали произносить благоглупости, вы говорили о мистере Лонго.

Неторопливо сделав глоток кофе, Джек нахально улыбнулся мне.

– Благоглупости? Я даже не припомню, когда в последний раз слышал это слово.

– Почему-то меня это не удивляет, – улыбнулась я. – Давайте о Джозефе Лонго, хорошо?

– Ну что ж, как я уже говорил, это был делец еще тот. Считалось, что во время сухого закона он контролировал поставку спиртного в Чарльстон, как в подпольные питейные заведения, так и в частные дома, что, вероятно, и стало причиной того, что он ни разу не был пойман за этим занятием. Сложно арестовать парня, который снабжает винишком начальника полиции.

– И как это связано с исчезновением Луизы?

Джек подался вперед.

– Сейчас узнаете. По словам очевидцев, в том числе его собственного сына, в тот же день, когда Луиза исчезла, Джозефа в последний раз видели на пути к дому Вандерхорстов номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит.

У меня в горле застрял кусок шоколадного торта. Я попыталась протолкнуть его дальше, глотнув остывшего капучино.

– Он направлялся за Луизой. Чтобы сбежать вместе.

Нет, не такой ответ я хотела услышать.

– Наверняка так могло показаться со стороны. И должно быть, именно так показалось ее мужу. Он весьма громко осуждал Луизу за то, что она бросила его и ребенка.

Я оттолкнула от себя недоеденный торт.

– Но Невин Вандерхорст надеялся, что… – начала было я, но не смогла продолжить, мысленным взором увидев, как мистер Вандерхорст показывает мне ростомер на стене гостиной и инициалы МЛМ. – Мой любимый мальчик, – машинально произнесла я вслух.

– Что?

– О, ничего. Просто Луиза так называла своего сына: «мой любимый мальчик».

– Откуда вам это известно?

– Это написано на стене в гостиной, возле напольных часов. Это часть ростомера. – Я покачала головой. – Это полная бессмыслица: ростомер, все эти фотографии Невина и его матери. Но факт остается фактом: Джозефа Лонго в последний раз видели на пути к ее дому, после чего их обоих больше никто не видел. Что, безусловно, указывает на то, что они сбежали вместе.