Поэтому машину пришлось оставить у дороги и дальше идти пешком.

Но связаться с Дмитрием Сахновским, своим одноклассником, в тот же день у Яны не получилось. Она ведь с Димкой, смешным и неуклюжим увальнем, с первого класса в нее влюбленным, после выпускного больше не виделась.

Потому что старалась держаться от него подальше: Яна не знала, как себя вести с верным воздыхателем. Димка не приставал, не навязывался, не засыпал девочку дурацкими записками, просто каждый год, с первого класса, дарил Яне на Восьмое марта подарки. И всегда это были вещицы, сделанные собственными руками: выпиленные лобзиком ажурные подставки для книг, карандашницы, картины, чеканка. Одноклассники давно уже не смеялись над Димкой, его отношение к Яне воспринималось как само собой разумеющееся.

Но саму девушку все это тяготило. Потому что Димка, он… да, он хороший, очень хороший, добрый, честный, его уважали в классе, вот только…

Ну не нравился он! Чисто внешне не нравился – эдакий Винни-Пух, рыхлый какой-то, постоянная головная боль учителя физкультуры.

На выпускном вечере Димка, выпив для храбрости, попытался объясниться с Яной, но она убежала тогда с Денисом, парнем из параллельного, с которым встречалась последние полгода в школе.

С Денисом отношения закончились уже осенью, когда они поступили в разные вузы. У каждого образовалась своя компания, новые друзья, новые увлечения.

Через пять лет после окончания школы ребята и девчата из их класса впервые собрались всем классом на вечере встречи выпускников. Димка тогда не пришел. Но именно там Яна с удивлением узнала, где работает их Винни-Пух.

Именно с удивлением – пухлячок Димка и МВД! Да еще суперэлитный Отдел «К»! Ну да, Сахновский был первым по информатике, но он по всем предметам был первым (кроме физкультуры). И все думали, что Димыч в науку пойдет, ученым станет.

А тут такое!

В общем, удивил.

А теперь это оказалось очень кстати. И особой неловкости Яна больше не чувствовала: за все годы, прошедшие после выпускного вечера, Димка о себе ни разу не напомнил. Небось уже и жениться успел. Ну, как минимум девушка есть. Так что можно смело обращаться.

Можно-то можно, но как? Из-за всей этой ситуации с влюбленностью у Яны даже номера Димкиного телефона не было, ни городского, ни тем более мобильного.

Поэтому сначала пришлось разыскивать его координаты через одноклассников. Но оказалось, что городской номер принадлежит уже совсем другим людям: Сахновские переехали с прежней квартиры. А мобильный почему-то все время нудно талдычил, что абонент временно недоступен.

Оставалось одно – попросить всех, с кем Яна общалась, разыскивая координаты Сахновского, передать ему, что она его ищет.

Но прошла уже неделя, а Димка так на связь и не вышел. Вика совсем извелась, каждый день теребила Яну, плакала, с ужасом ждала наказания от Господина. Кирилл все время был рядом, утешал и поддерживал, как мог.

Тролль не объявлялся, и это нервировало Вику все сильнее. Поверить в то, что пакостник просто оставил ее в покое, поняв, что в этот раз обломилось (так убеждал девушку Кирилл), Вика не могла. Хотела, но не могла.

Яна опасалась, что издерганная девчонка завалит ЕГЭ, но, как ни странно, Вика все экзамены прошла на высоком уровне.

И к выпускному вроде даже и подуспокоилась немного – спасибо Кириллу. Почти поверила, что тролль оставил ее в покое.

Так что помощь Сахновского уже была и не особо актуальна, хотя отыскать и наказать поганца все равно следовало – он ведь за других возьмется. Однако в связи с предвыпускной суетой тревоги и страхи отошли на второй план.

Но именно в этот момент Димка и объявился.

Вечером накануне выпускного, когда Яна заканчивала возиться с платьем, которое собиралась завтра надеть. Она бережно разглаживала утюгом невесомую ткань, внимательно следя, чтобы утюг не припалил эту красоту.

Внезапно заголосил и завибрировал на столе мобильник. Яна даже вздрогнула от неожиданности, и утюг невольно прижала сильнее, тут же мгновенно вспотела от ужаса, убрала утюг, облегченно выдохнула – обошлось!

А телефон продолжал упорно верещать и подпрыгивать.

Кто там такой настойчивый? Кирилл, что ли? Или у Вики что-то случилось? Неужели тролль объявился?

Но высветившийся на дисплее номер был абсолютно незнаком Яне. Девушка взяла бьющийся в припадке телефон и раздраженно выпалила:

– Да, слушаю вас!

– Во-первых, привет. А во-вторых, почему так сурово? – хмыкнул мужской баритон, очень, кстати, приятный, но совсем не знакомый.

– Потому что не люблю звонков от неизвестных мне людей, да еще в такое неурочное время!

– А поздороваться? Яна Станиславовна, вы же педагог! Ай-яй-яй!

– Здравствуйте! – от негромкого, хрипловатого смеха у Яны почему-то пробежались мурашки по спине. Легкие такие, щекотные мурашки. От чего девушка рассвирепела еще больше: что за ерунда такая, вибрировать от мужского голоса! Никогда такого не было! – И до свидания!

Она уже собралась было мстительно нажать на кнопку отбоя, когда телефон возмущенно завопил:

– Эй, эй, Суровцева, ты чего скандалишь? Сама же меня искала, а теперь разговаривать не хочешь?

– Искала?

– Ну да. Мне несколько наших передали. Колька Федорчук, Лилька…

– Димка? – Яна ошарашенно плюхнулась на услужливо подставивший сиденье стул. – Сахновский, это ты, что ли?

– Ну да, кто же еще? Ты меня реально не узнала? Хотя да, чего я удивляюсь, – хмыкнул Димка, – ты же со мной в школе толком не разговаривала ни разу. А потом поскорее забыла, как нудный скучный сон, верно?

– Да ничего я не забыла, просто… Ты же сам затихарился, даже на вечер встречи, на пятилетие выпуска, не пришел.

– Не смог. Хотел, честно хотел, очень даже хотел, но не смог. В командировке был.

– Да уж, удивил ты нас своим местом работы.

– Не работы, а службы.

– Что вы, что вы, как все серьезно! У тебя, может, и звание есть?

– Может, и есть. Ты чего меня искала-то? Да еще так настойчиво?

– Помощь твоя нужна. Очень нужна.

– Говори, – мгновенно посерьезнел Димка.

– Это по твоему профилю, так сказать.

– В смысле?

– Ну, по профилю твоей службы, Отдела «К».

– Понятно. Что-то такое я и предполагал. Рассказывай.

– Дим, это не телефонный разговор.

– Хорошо, давай встретимся.

– Да, конечно!

– Ох, Янка, Янка, – тихо произнес Сахновский, – как же я мечтал в школе услышать от тебя «да, конечно»!