…Но настоящие сложности возникали тогда, когда не происходило передачи знаний и обучения. Когда ребенок с возрастом при пробуждении дара сам о нем узнавал и в одиночестве пытался справиться, принять, учился с ним управляться без помощи, поддержки и понимания…

* * *

Аурелия увидела себя маленькой девочкой в детской кроватке, которая стояла у стены в спальне ее родителей. Их самих в комнате не было. Она выглядывала сквозь прутья ограждения и пыталась рассмотреть людей, голоса которых она отчетливо слышала в коридоре, но неплотно прикрытая дверь в комнату ей мешала, пропуская лишь тонкий лучик света.

Через какое-то время Аурелия увидела, как в спальную комнату вошли три человека в длинных темных плащах, они стали вокруг кроватки и начали что-то говорить. Девочка не понимала их слов, просто слышала речитатив, и чувствовала, что происходит что-то непонятное и очень важное. Она внимательно всматривалась в лица незнакомых высоких мужчин, глаза которых скрывались под капюшонами, закрывающими почти все лицо, но видела только одинаково шевелящиеся губы. Один из них бережно взял девочку на руки, и она поняла, что проваливается в глубокий-глубокий сон…

* * *

Несмотря на почти пришедшее долгожданное лето, дожди не всегда давали возможность путникам провести ночь на открытом воздухе. Сейчас же они поливали окрестности уже почти неделю. Дороги были размыты, и Аурелия со спутниками опять оказались запертыми в четырех стенах. Она задыхалась в помещении, ей было тесно и неуютно, но следовало дать отдых и людям и лошадям. Поэтому перед завтраком девушка каждый день выходила на балкон постоялого двора, и немного задерживалась там, радуясь пронизывающему ветру и холодным каплям, залетающим под крышу. Это место стало ее любимым, здесь она чувствовала себя мокрой и замерзшей, но живой, и ее тоска по дороге немного утихала.

С появлением Айи атмосфера в их компании начала меняться. Нестабильное эмоциональное состояние девушки иногда передавалось окружающим, внося некоторую нервозность. Аурелия надеялась, что своей заботой сможет улучшить ситуацию, но иногда ей отчаянно хотелось побыть наедине с собой… или с Вересом, с которым они так и не обсудили события ночи, после которой нашли Айю. Лист отказался ехать домой, сославшись на то, что ему надо отследить еще какие-то нити вероятностей и помочь вневременному, который оказался лишенным своего жнеца. По его теории, они должны были вскоре встретить его на своем пути. Хотя Аурелии казалось, что он просто пытается помочь им сделать ситуацию более комфортной.

Айя любила уединение больше всех остальных, как ей иногда казалось. Она так и не поняла, как ей следует относиться к Аурелии, которая была ненамного старше нее, но если верить Листу – странному мужчине с неприятным каркающим голосом, являлась ее матерью. Верес, который, как она помнила, был рядом с девушкой у обрыва и почти сделал шаг в бездну вместе с ней, ее сторонился. Никому не нравится терять контроль над своей волей, девушка это понимала, и даже немного жалела о том, что это произошло, но не в ее правилах было зацикливаться на прошлом, хотя когда именно успели сформироваться эти правила, она тоже не понимала. После слов, сказанных ей Аурелией на обрыве, которые она так и не смогла потом вспомнить, ее собственное рваное прошлое стало чем-то почти нереальным. Оно стремительно теряло краски и свою болезненность, хотя образ Аскольда, которого она отпустила, практически оторвав от своего сердца, до сих пор иногда появлялся в ее снах, заставляя Айю просыпаться в слезах. Однако девушка не спешила делиться своими переживаниями с остальными. Эти люди ей помогли, у нее было ощущение, что они ей близки, но не настолько, чтобы распахивать им свою душу.

Верес был этим утром необычно хмур. Глядя на него, у Аурелии возникало ощущение, как будто она вновь оказалась в мрачном замке с его старшим братом. Девушка уже успела отвыкнуть от молчаливых трапез, в их увеличившейся компании всегда было о чем поговорить. Но сегодня разговор не клеился, и каждый был погружен в свои собственные мысли. Хотя, может быть, так повлияли на всех затяжные дожди и вынужденное бездействие.

Вспомнив свой сон, Аурелия посмотрела на жнеца. Лист ответил вопросительным взглядом.

– Ты говорил, что меня забирали сюда и раньше? – решилась, наконец, спросить девушка.

– Да, говорил. Ты была маленькой, и твои нити еще не были до конца сформированы. Кроме того, этот мир подходил тебе больше. Как и ты ему.

– А кто это для меня сделал?

– Вневременный, жнец и моргатель.

– Ты был среди них?

– Да, – Лист улыбнулся, – именно поэтому я знал, что ты существуешь, знал, что сможешь помочь моему сыну. В том мире ты не смогла бы реализовать свои способности, и была бы, скорее всего, несчастлива.

– Ты хочешь сказать, что вы забираете тех, кто будет несчастлив?

– Нет, на самом деле, счастье, как таковое, мало кого интересует. Информация нам идет о предназначении, о смысле существования. Ты выделялась, выпадала из того мира, и лучше тебе было оказаться здесь, чем в каком либо другом месте. Счастье же – весьма условное обозначение внутреннего состояния, это следствие восприятия окружающей действительности, которое проецируется внутри сознания, это все сугубо индивидуально.

Аурелия смотрела на него, пытаясь понять сказанное. Обычно он изъяснялся проще, и иногда девушка вообще считала его почти безграмотным, способным только на отслеживание нитей и плетение кокона. Сейчас же у нее возникало такое ощущение, что он тоже пришел из ее мира и ее времени…

– Да, я тоже однажды сделал свой выбор. Он был более осознанным, чем твой, но таким же неизбежным, – продолжил Лист после паузы, не дожидаясь следующего вопроса девушки. – Я был тем проводником, который привел их к тебе. После этого я выбрал свой путь уже здесь, отдав предпочтение чужим нитям. Кстати говоря, в твоем мире я изучал системный анализ, так что видимо управляться здесь с чужими системами – паутинками, было мне написано на роду.

У Аурелии возникло так много вопросов, но ее внимание привлекла улыбка Листа. И в его улыбке и в каждой его интонации сквозили нерушимая уверенность в правильности выбора, истинности и ценности происходящего, знание того, что у него есть цель, и гордость от служения этой цели. Оставалось непонятным только его нежелание отдать на служение этой цели своего ребенка. Может быть именно потому, что сам он вырос и сформировался в другом месте, законы этого мира не были для него единственной правдой, и он принимал безоговорочно только то, что сам считал правильным. Хотя если спросить его, то наверняка и по поводу этого определения у него есть своя теория. Девушка грустно улыбнулась, хотела бы она быть такой же уверенной в своих силах, своем выборе и своих способностях, о которых Аурелия до сих пор не имела полного представления. Хотя, может быть, если бы выбор делала она сама, то сейчас не была бы такой потерянной и запутанной, этот мир принял бы ее безоговорочно и дал бы ей все ответы.

Айя ушла в свою комнату, быстро окончив трапезу, погруженная в свои мысли, она даже не попрощалась с остальными.