– Да, но почему тогда он так долго шел домой, что успело рассвести? – впервые за весь ужин подала голос Нина.

– Так потому что он пролежал без чувств почти до рассвета, – не растерялся доктор. – Лес у нас густой, в нем в сумерках темно, как ночью. А уж когда он на опушку вышел, то и увидел, что уже утро.

– Тем более идти он мог медленно, – согласился с доктором Ваня. – Чувак в обмороке провалялся несколько часов, само собой, у него слабость была. Достаточно вспомнить, как наш Войтех Ладиславович, – Ваня не удержался от смешка, – выглядит, когда очередное видение поймает. Тем более он собаку нес: и тяжело, и стресс.

– Странно только, что самого Андрея оно не покалечило, – добавила Саша, решив последовать примеру отсутствующего Войтеха и не обращать внимания на все Ванины выпады в его адрес.

– Возможно, наелось собакой? – предположила Нина.

– Вот тут еще одна странность, – вступил доктор. – У всех остальных жертв оно делало маленькое отверстие на шее или вовсе оставляло только царапины, а у Джека шея была разодрана.

– Тут одно из двух, – начал Ваня, а затем внезапно посмотрел на забытую сливовицу. – А чего это мы не пьем?

Мужчины подняли рюмки и торопливо выпили, Саша снова лишь понюхала настойку, а Нина на свою даже не посмотрела.

– Так что там одно из двух? – нетерпеливо спросила она, когда мужчины принялись с аппетитом закусывать.

Ваня быстро прожевал еду до того состояния, когда смог говорить, и продолжил:

– Либо тогда оно было очень голодно, ему не до аккуратных отверстий было, крови бы выпить, либо на Андрея и его собаку напало вовсе не то, что терроризирует деревню, а мы просто сплели в одно два разных события.

– Многовато у нас событий разных получается, – заметил Дементьев. – Не бывает так.

– А мне вот еще что интересно, – внезапно сказала Саша. Она повернулась к доктору и чуть прищурилась, как будто собиралась внимательно слушать и не пропустить ни одного слова. – Можете дословно вспомнить, что именно говорил Андрей, когда описывал того, кто напал на него.

Матвей Гаврилович почесал лысую макушку, задумался, а затем сказал:

– Она повалила меня на спину… глаза красные, пальцы длинные, кривые… Я отпихнул ее, а потом ничего не помню. Как-то так.

– Он точно говорил «она»? – уточнила Саша.

Доктор уверенно кивнул.

– Точно, я тоже помню, – подтвердил его слова Илья Пантелеевич.

Саша посмотрела на друзей, но те выглядели непонимающими.

– И что? – вслух озвучил вопрос Ваня.

– Вот представь, что на тебя напало нечто, чего ты никогда в жизни не видел, как бы ты говорил о нем?

Ваня тоже задумался, а затем медленно кивнул.

– Айболит права. – Он посмотрел на все еще непонимающего Дементьева. – Я бы говорил «оно» или «он». Но не «она». А о чупакабре тогда речи еще не шло. С чего бы Андрею говорить «она»?

– Черт знает что, – проворчал Дементьев. – С убийцами было как-то проще.

– Мне вот кажется, – медленно начала Саша, взвешивая в уме каждое слово, потому что собственная версия казалась ей фантастической, – что здесь не одно существо, а два.

– Два? – переспросил Ваня.

– Очень уж разные нападения на животных и людей. Да, у всех выпивают кровь, но у животных как будто проколы на шее, а у людей – царапины. Я успела мельком просмотреть материалы, которые прислал на ящик Сан Саныч. У Анны Севостьяновой, или Нюши, как все ее звали, три продольные царапины от уха до противоположной ключицы, достаточно глубокие, хотя я все равно плохо представляю себе, как можно выпить через них кровь. Они похожи на царапины от когтей или длинных ногтей. Это раз, как говорил Фандорин. Два: рядом с сараями, где находили мертвых животных, были следы зверя, похожего на волка. А рядом с домом деда Антона – след босой человеческой ноги.

– Кстати да, – кивнул Ваня. – Ярик с Сергеем мне тоже про какую-то Айю говорили. Дескать, она сумасшедшая, может, бродила там…

– Айя не сумасшедшая, – внезапно резко перебил Ваню Матвей Гаврилович, чем удивил всех.

– Вы хорошо ее знаете? – осторожно поинтересовалась Саша.

Доктор смутился, вытащил из кармана большой носовой платок и протер им лысину.

– Не то чтобы хорошо, у нас ее вообще никто хорошо не знает. Но мы иногда разговариваем. Я уверен, что Айя не имеет к происходящему никакого отношения. И вовсе она не бродила вокруг дома деда Антона. Тем более босиком осенью.

– Нина, тебе удалось с ней поговорить? – обратился к Нине Дементьев.

Та замялась, а затем неуверенно произнесла:

– Она не открыла мне дверь. Сказала, что ничего не видела и разговаривать не будет.

Доктор вспотел еще сильнее, снова протер блестящую лысину. Ваня вдруг подумал, что у всех мужчин в возрасте появляется потребность что-то протирать. Когда они все только познакомились, да и до сих пор иногда, Нев тоже постоянно тер стекла своих очков, чуть ли не до дыр.

– Она не очень-то любит общение, – снова заступился доктор за Айю.

– Не волнуйтесь, Матвей Гаврилович, – успокоил его Дементьев, – ее пока никто ни в чем не обвиняет. Мы хотели всего лишь спросить, не видела ли она чего в ту ночь, когда умер дед Антон.

– Но Сашина версия о том, что здесь не одно, а два существа, кажется мне интересной, – не унимался Ваня.

– Животное и человек? – усмехнулся Дементьев. – Так, может, это просто оборотень?

– Оборотень, который пьет кровь?

– Я всегда думала, что вампиры и оборотни – злейшие враги, – поддакнула Нина.

– Нечего фауну по «Сумеркам» изучать, – хмыкнул Ваня.

– Я тоже никогда не слышал, чтобы оборотень пил кровь, – согласился Илья Пантелеевич, но всем за столом показалось, что сделал он это исключительно из жалости к Нине.

– А вообще про оборотней вы слышали? – удивился Дементьев.

– А то как же! Еще мой отец сказки про них рассказывал. Он большим фантазером был, в свое время много путешествовал, знал сотни разных историй. А чтобы нам было интереснее, всегда преподносил их так, будто это где-то рядом происходило. И вот в одной из историй речь шла о колдунье, которая жила на опушке леса за нашей деревней. Она была очень старой, с носом с горбинкой и длинными сухими ручонками. Варила в большом котле зелья, могла вызывать дождь, снег, ураганы. Ловила маленьких детей, если те не слушались родителей. Мы ужас как боялись эту сказку, зато в темноте в лес и не думали заходить. Она умела оборачиваться волком и была неуязвима. Днем была человеком, а по ночам, как водится, превращалась в волка. Пули пролетали сквозь нее, она не тонула в воде, не горела в огне.

– А чем обычно заканчивались сказки? – с неприкрытым интересом спросила Саша.