И все-таки Тейлор не мог допустить мысли, что она просто оттолкнет его, не сказав ни слова. И то, что у нее не горит свет, лишь показывает, что ее всего лишь нет в комнате. Очень может быть, она вышла прогуляться по свежему воздуху, чтобы развеяться.

Тейлор вернулся в свою комнату, открыл дверь на веранду. Со второго этажа дома видны все окрестности, так что он без труда найдет Энджи. И вдруг он увидел ее. Она стояла, облокотясь на перила, подняв лицо к звездам.

Он замер, пораженный этим зрелищем пронзительного одиночества. Волна самых разноречивых мыслей захлестнула его. У нее нет никого, кто защитил бы ее от этого ублюдка из Брисбена. Родители давно умерли. А где ее тетя? Может быть, она такая же суровая и полная предрассудков старая леди, как Тельма?

Одна… отрезанная от всей предыдущей своей жизни.

Как много она значила для нее?

Что значит для нее он?

Вдруг Энджи обернулась и посмотрела в его сторону. Может быть, ее привлек шум открываемой двери, а может быть, она просто почувствовала его присутствие. Она ничего не сказала, не двинулась, но ее взгляда было более чем достаточно.

И Тейлор забыл обо всем… кроме того, как сильно он ее желает.

Увидев его, Энджи мгновенно забыла об охватившем ее чувстве одиночества. Ярко светившие звезды словно тут же исчезли. Казалось, что вся вселенная сосредоточилась для нее в Тейлоре Мэгуайре.

Вот он подошел к ней — полный жизненной силы, магнетизма, которому она не могла сопротивляться.

Его энергетическое поле властно притягивало ее к себе, вызывая чувства, которые она не могла уже контролировать.

Все, что терзало ее на протяжении всего вечера: страх перед неизвестностью, бессильная ярость на судьбу за такой ее поворот, грусть, тоска, — все это внезапно показалось ей такими ничего не значащими пустяками! А этот мужчина был единственной настоящей реальностью, отрицать или игнорировать которую было нельзя.

Энджи чувствовала, как каждая клеточка ее тела звенит от восторга при его приближении. Все меньше и меньше становилось расстояние между ними, Тейлор подходил все ближе и ближе, заслоняя собой все вокруг. Его лицо было плохо видно ей, но его глаза блестели, говоря Энджи обо всем.

Он подошел к ней почти вплотную, взял ее руку и поднес к губам. Не отрывая гипнотического взгляда от ее глаз, он принялся целовать ее ладонь, медленно исследуя языком линии, словно читая их. Подобного ощущения Энджи никогда еще не приходилось испытывать. Ей казалось, что ее ладонь превратилась в некий сверхчувствительный рецептор, через который в нее входит жизненная энергия.

Движимая желанием чувствовать его полнее, она подняла другую руку и коснулась его твердой, обветренной щеки. Ее пальцы заскользили по его коже.

Она почувствовала, как затвердел его подбородок в ответ на ее нежный безмолвный вопрос.

Его глаза внезапно сверкнули огнем желания.

— Да… — это слово сорвалось с его губ, он прижал ее ладонь к груди, чтобы Энджи могла ощутить, как тяжело и часто бьется его сердце. — Я не могу больше ждать. Не могу. — Его так долго сдерживаемое желание наконец вырвалось наружу. — Идем со мной.

Он сжал ее руку и повел за собой по веранде, и вся ночь вокруг них словно запульсировала. Его неистовое желание передалось Энджи. Дверь его комнаты все еще была открыта, и Тейлор ввел ее в темноту своей спальни. Сердце Энджи затрепетало от напряжения.

— Теперь коснись меня, — приказал он, привлекая обе ее руки к своей груди. Энджи почувствовала, что на нем уже нет рубашки. — Где хочешь. Как хочешь.

Она подчинилась скорее страстной просьбе в его голосе, нежели даже собственному желанию, хотя и то и другое вызывало в ней стремление доставить ему удовольствие так, как хочет он… И вслепую, в совершенно темной комнате, она принялась ласкать его, находя неожиданно острое, особое наслаждение в этом. Его сильные мускулы напряглись. Пальцы Энджи нашли его соски и принялись дразнящими движениями гладить их, пока Тейлор не застонал.

Она вздрогнула, когда нащупала ремень его джинсов и застежку-молнию. Отсюда пути назад не будет, напомнил Энджи рассудок, но она уже не могла остановиться. Тейлор сам помог ей, стянув с себя остатки одежды.

Потом он выпрямился. Энджи знала, что теперь он полностью обнажен, что он полностью открыт ее ласкам и что теперь она обладает абсолютной властью над ним. Властью ласкать или ранить. У нее перехватило дыхание.

Все преграды рухнули, исчезли, испарились. Энджи отвечала Тейлору с силой страсти, равной ее желанию. Без притворства. Без отказа. Только обнаженная правда. Примитивная, но осязаемая очевидность желания отправиться вместе с ним в это путешествие.

Ошибка это была или нет, но Энджи почувствовала себя вдруг необыкновенной, особенной, когда она ласкала его, преисполненная жажды заставить его поверить, что и он для нее — особенный, не такой, как все. Потому что так оно и было. И этот первый раз никогда больше не повторится, и она понимала, как он значителен. Это был акт любви. Партнеры давали друг другу то, что оба хотели и в чем нуждались.

Тейлор расстегнул ее платье. Невероятной показалась ей эта церемония — медленные движения, которыми он снимал с нее одежду, прикосновения… Его руки соблазнительно-нежно скользили по ее телу, открывая ей самой новые, неизвестные ощущения, дающие необъяснимые наслаждения. В темноте слышно было только их дыхание, и это добавляло тайны в происходящее, увеличивая значимость открытия, устраняя всякий стыд, сосредоточивая их внимание только на ласках.

Ее мысли метались между фантастикой и реальностью. Она полностью потеряла ощущение прошлого и будущего. Не было больше Тейлора и Энджи, были только мужчина и женщина, встретившиеся в это время и в этом месте. И оба они уже не имели никакого отношения ко всему окружающему миру. Это было словно начало мира, когда еще только предстояло узнать, что такое дневной свет, что такое рождение новой жизни, что такое сознание. Они только начинали все острее и острее чувствовать волнение и наслаждение от познания, от поисков цели, сладость от новых переживаний.

И когда Тейлор привлек ее к себе и начал целовать, вихрь чувств, захвативших ее, был так силен, что Энджи уже не могла обойтись без его рук, без его сильного тела. Тейлор медленно опустил ее на кровать, и она оказалась лежащей перед ним, обнаженная, открытая поцелуям, которыми он ее осыпал. Все ее тело пронзали судороги наслаждения. Тейлор пробовал ее на вкус, так, как сам того хотел, прижимался губами к ее груди, заставляя Энджи изгибаться, ласкал ее живот, ноги, а его горячие чувственные губы следовали за руками. Сначала они описывали круги вокруг пупка, потом спустились ниже, ниже, нашли самый сокровенный уголок ее плоти, который она так желала открыть ему. И Энджи уже не могла сдержать себя, не могла сдерживать захватившее ее безумное желание соединения с ним.