хочет. Но это, в принципе, нормально на второй день знакомства. Но вот другой момент. Двадцатилетний трибун легат, про которого я ничего не знаю? Это не просто странно. Это — очень странно.

— Темняк не стал бы врать о своём звании, — заметил Арн, — это прямая дорога к тому, чтобы покинуть Орден навсегда.

— Значит либо он действительно трибун легат, которого умудрились скрыть от Ордена Тайн, либо он не состоит в Ордене, что опять возвращает нас к версии о диком маге, — Наяна вздохнула и вдруг поняла, что упускает важный момент. — Но барон Гальди не стал бы представлять дикого мага трибун легатом.

— Тебе виднее, — улыбнулся уголком губ Арн. Вот сукин сын! Будто и без него не хватало напоминаний! — Быть может, звание трибуна Вран получил совсем недавно. Когда мы уже были в пути.

Наяна похолодела. Как она могла упустить такую возможность⁈ Это же вообще первое, что должно было прийти в голову любому здравомыслящему человеку! Кажется, отсутствие магии отупляло.

— Я его боюсь, — призналась Наяна, — особенно сейчас, когда ничего не могу ему противопоставить.

— Я тоже склонен его опасаться, — согласился Арн, — но нам не стоит переоценивать свою беспомощность. Нельзя сдаваться без боя. А пока мы можем наблюдать и думать.

Некоторое время они молчали. Наяна чувствовала себя странно от такой откровенности. Да ещё и с эльфом. И всё-таки это было даже немного приятно, особенно сейчас.

— И всё-таки, зачем он здесь? Что ему от нас нужно? — спросил Арн так, будто Наяна не говорила об этом минуту назад.

— Какой двадцатилетний трибун легат откажется от возможности стать единственным в мире темняком, состоящим в Ордене Пятнадцати? — улыбнулась Наяна.

Вряд ли это была единственная причина. И всё же такая цель вполне могла заставить темняка предать хоть сюзерена, хоть Орден, хоть родную мать.

* * *

Рысь проснулась от еле заметного, лёгкого, как порыв ветра, прикосновения. Открыв глаза, она сперва не поняла, что её потревожило. Но потом она увидела как-то особенно задумчиво выбиравшего место для сна Арна. Эльф встретился с ней взглядом и красноречиво посмотрел на возвышенность, на которой располагался пост дежурного. Так и есть. Там виднелся тёмный даже на фоне ночи силуэт Врана. Арн просил проследить за ним. Почему её? Она уже дежурила вчера и совсем не спала днём. Должно быть, у Арна были на то веские причины.

Превозмогая желание остаться лежать под тёплым одеялом, Рысь встала. Юна, лежавшая рядом, недовольно заворчала во сне и переложила морду поближе к Корону. Корон вцепился в Спутницу так, будто она пыталась убежать — тоже не просыпаясь.

Рысь взобралась на наблюдательный пункт. Вид отсюда открывался неплохой, вот только было слишком темно, чтобы можно было толком что-то разглядеть. Самое время сейчас напасть на сонный, разрозненный лагерь. Рысь прикрыла глаза и вдохнула ночной воздух. Она была более чем уверена, что поблизости не было чужаков. Ей говорило об этом то чутьё, которое указывает охотнику зверя до того, как его можно заметить.

— Почему ты не спишь? — спросил Вран.

— Сегодня та ночь, в которую лишняя пара глаз не помешает, — ответила Рысь.

Не могла же она, в самом деле, прямо сказать ему, что она тут за ним следит больше, чем за окрестностями!

— Мне кажется, там никого нет, — поделился наблюдениями Вран. — Ну, кроме тех твоих друзей, которые, почему-то, не находятся сейчас в лагере.

— Они мне не друзья, — огрызнулась Рысь. Как он вообще мог такое подумать⁈

— За что ты их так ненавидишь? — Врана как будто бы вообще не задел её тон. Он всё так же сидел и пронзительно смотрел куда-то чуть мимо неё. Это была жутковатая привычка.

— Я их не ненавижу, — почему-то Рысь не прервала этот разговор, — просто я на них сержусь.

— Сердишься? — взгляд Врана скользнул по её лицу на какое-то мгновенье. — За что?

— Представь, что тебе пришлось бы идти неизвестно куда в компании полутора десятков странных людей и эльфов, которые постоянно творят Лес знает, что и чьи цели для тебя всё ещё неясны, а действовать с ними заодно приходится — тогда поймёшь.

— Представил, — Вран улыбался какой-то одновременно обворожительной и крайне неуютной улыбкой.

— Ты пошёл по своей воле, — возразила Рысь, — а я по приказу.

— У меня тоже есть приказ, — в свою очередь возразил Вран, — но я вольно его интерпретировал.

— Приказ есть приказ, — Рысь пожала плечами, — как можно его вольно интерпретировать?

— Полагаю, к моему возрасту ты научишься этому искусству.

— Сколько тебе лет? — Рысь вовсе не собиралась с ним церемониться излишней вежливостью.

— Двадцать один.

— Не думаю, что я так скоро предам всё, во что верю.

Рысь помнила себя семь лет назад. Ей казалось, что с тех пор немногое изменилось. Почему дальше должно быть иначе?

— Можем заключить пари, — предложил Вран, наклоняясь к ней и протягивая руку.

— Люди моего народа не заключают пари, — Рысь постаралась, чтобы её голос звучал настолько жёстко, насколько это возможно, — потому что азарт затмевает разум.

— Извини, я не знал, — Вран изящным движением убрал руку и снова сел прямо.

— Ты ничего не знаешь о Лесе, как и все Высокие, — не удержалась от комментария Рысь.

— Я с удовольствием выслушаю, если ты что-нибудь расскажешь, — это было сказано вежливо и смиренно, но казалось издёвкой.

Рысь отвернулась. Нет, она ничего не будет рассказывать этому человеку. Он всё равно не сможет понять.

— Корону ты рассказываешь, — упрекнул он её.

Рысь и правда самым бесжалостным образом заставила Корона пересказывать заданные ему ранее слова в первый же день после побега. Юный хранитель сперва вздумал отпираться, ссылаясь на то, что после всего произошедшего он совсем не в духе для уроков, но смог взять себя в руки и даже вполне успешно справиться с заданием.

— Он умеет слушать, — ответила Рысь Врану.

— А я — нет? — удивился темняк.

— Ты слушаешь, — согласилась Рысь, — но не то, что тебе говорят.

Она обернулась к нему, и он не успел отвести взгляд. Все чувства, мысли и желания сорвались со своих места и закружились как снежинки в метели, как листья в буре. Рысь вцепилась в то, на чём сидела и только ощущение камня и колючек под руками заставило её хоть как-то вспомнить, кто она такая и что здесь делает. Кажется, она что-то сказала, но не могла, вспомнить, что. Не хотелось ничего. Даже выбраться из этого зыбкого пространства несосредоточенности.

Вран отвёл взгляд. Рысь моргнула. Ей потребовалось несколько вдохов и выдохов, чтобы привести себя в порядок.

Интересно, что он мог в ней прочитать? Что она могла забыть достаточно для того, чтобы мысль стала открыта