– У него была другая трубка. Его собственная. С нее я и вызывала наряд.

– Я помню. Сам видел, как вы трубку у него из кармана вытаскивали. Потому я и решил, что эта, посторонняя, трубка является просто носителем важной информации.

– Эта трубка сейчас у вас?

Вопрос мне не понравился, слишком требовательно он прозвучал и слишком прямолинейно.

– Нет, она находится в одной из лабораторий военной разведки. Там трубку осмотрели и кое-что нашли… Информации важной там не было. Трубка вместе с sim-картой была только вчера же утром куплена и не имела ни одного звонка – ни входящего, ни исходящего. Но к трубке я еще вернусь. Пока же расскажу о продолжении вчерашних вечерних событий.

– А было продолжение?

– Если я рассказываю, значит, оно было.

– Я слушаю…

– Распростившись с вами и с майором Кошкиным…

– Котовым…

– Котовым… – не позволил я себе не согласиться. – Так вот, распростившись с вами, я отправился домой продолжать ремонт своей новой квартиры. Успел еще на второй раз половину потолка побелить, спустился с табуретки, чтобы известь в котелок налить, даже налил, когда в дверь позвонили. Я, естественно, сразу открыл. За дверью стоял Колобок…

– Из сказки?

– Нет. Только из «Ленд Крузера»… Тот, что пистолетом размахивал.

– Он же в маске был. Как вы его узнали?

– Долго объяснять всю систему признаков. Это профессиональное. Да и голос характерный, петушиный… Стоит, уверенный в себе, хотя без биты и без пистолета пришел. За спиной еще двое. Колобок требует Леху… Я спрашиваю, какого. Мне прямо так и говорят, что Взбучкина. Я говорю, что он ушел. Но тут второй, что за Колобком стоял, и Колобка, и меня пытается отодвинуть и войти. В руках смартфон, в который он смотрит. Признаться, я к квартире уже успел привыкнуть, почувствовал себя там хозяином, а тут кто-то так невежливо ко мне вламывается. Мне обидно стало, и я нечаянно котелок с гашеной известью ему на голову опрокинул. Дальше – больше…

– Догадываюсь, как дело закончилось.

– Наверное, так же, как с вашей группой захвата, – напомнил я, подтверждая авторитет своей службы. Короче говоря, вынес я всех троих с лестничной площадки. Двоих заставил по лестнице скатиться. Жалко, лестница короткая – только первый этаж. Время позднее было. Соседей не хотелось беспокоить. А парни себя неприлично-шумно вели. Но вернувшись в квартиру, я обнаружил в прихожей смартфон, с которым один из парней входил. Смартфон показывал какой-то сигнал. Тут я и сообразил. Нашел трубку капитана Взбучкина, выключил ее, и сигнал на смартфоне пропал…

– Радиомаяк! – сообразила Радимова.

– В обиходе это так и называется. А вообще-то, это GPS Трекер. Находится в свободной продаже. Собакам на шею вешают, чтобы не терялись. Аппарат старого образца, как сказал эксперт ГРУ, который требовалось в трубку вставлять. Современные размерами незначительно больше, но не требуют присутствия трубки. Достаточно в сам Трекер вставить sim-карту, и он будет работать. Более того, будет передавать звук в радиусе приблизительно восьми метров вокруг. Старый Трекер звук не передавал.

– Значит, по этому Трекеру, радиомаяку то есть, бандиты нашли вас дома? – переспросила она, уточняя. – А до этого нашли нас с капитаном рядом с моим домом?

– Да. И искали они у меня не сам Трекер, а конкретно Леху… То есть капитана Взбучкина. Искали, заявившись без оружия, даже без бит… Иначе и мне пришлось бы применить оружие, хотя я едва ли смог бы успеть достать его из «оружейного сейфа»…

– Значит, все-таки Леша… Но ведь трубку могли и подбросить ему в карман!

– Тогда зачем он ее выбрасывал в самый критический момент? – возразил я вопросом, на который капитан Саня ответить не смогла бы.

– Но у меня сейчас нет в расследовании дел, которые могут задевать интересы таких серьезных лиц, о которых вы говорили. За что же меня можно устранять? С какой стати? Все мои дела уровня того, как сосед у соседа пару галош украл…

– Я, естественно, далек от знания уголовных дел, тем не менее, насколько я понимаю, любое уголовное дело – это всегда и обязательно только вершина айсберга. Все основное скрыто под водой и обычно не становится частью даже самого тщательного следствия.

– Мы всегда стараемся вести дела наиболее полно.

– Тем не менее человеки так устроены, что не желают открывать то, что у них глубоко в подсознании зарыто. Они могут и сами этого не осознавать. Я вот из своего детства помню случай, который в нашем дворе произошел. Парень ударил молотком по голове женщину, которая застала его в своем сарае. Судили его за попытку вооруженного ограбления, хотя оружие – тот самый молоток – он в сарае и нашел. Можно было ограбление считать и не вооруженным. Но не в этом суть. Я помню разговоры во дворе. Этот парень, оказывается, многократно обещал женщине отомстить. Она когда-то вывесила во дворе белье для просушки. Белье высохло, женщина его сняла, а веревку оставила, потому что хотела еще что-то стирать и боялась, что место займут. А другая женщина, мать того самого парня, срезала веревку и на той веревке повесилась в собственном сарае. И месть произошла через восемь лет, хотя мстить, по сути дела, было не за что. Ведь веревку вывешивали для просушки белья, а не для того, чтобы на ней кто-то повесился. Тем не менее назойливое состояние парня нашло выход. Но на суде о мести слова сказано не было. Это значит, что суд рассматривал только самую вершину айсберга. А в глубине вод оказалось то, что способно было бы отправить парня на лечение в психиатрическую больницу. Но это избавило бы его от тюрьмы и спасло бы жизнь другому человеку, потому что парень, вернувшись с зоны, зарезал какого-то прохожего, который не так на него посмотрел. Он совсем иным вернулся, весь раздерганный, униженный, поломанный зоной. Для кого-то зона, возможно, и метод исправления, но для большинства, насколько я знаю, это асфальтовый каток, который по судьбе проезжает. Ломает все надежды, уничтожает все лучшее, что в человеке было.

– Говоря о «подводных течениях», вы пытаетесь выдать желаемое за возможное, хотя сами сказали, что люди не пожелают раскрываться перед следствием полностью, – возразила мне Радимова. – И у нас нет механизмов раскрытия их внутреннего мира.

– Нет. Я только пытаюсь вам объяснить, что вы, считая дела, которые вы ведете, пустяковыми, вполне возможно, сильно ошибаетесь.

– Хорошо, – все же кивнула она согласно. – Я с пристальным вниманием еще раз пересмотрю все материалы. Вдруг да что-то окажется интересным… А чем вы пока займетесь?

– А я пока попытаюсь доказать, что нападение на вас было совершено, причем с помощью бейсбольных бит. Если вас отстранят от ведения дел, вы будете в состоянии контактировать на деловой основе с судебно-медицинской экспертизой?

– Какой вид экспертизы вас интересует?

– Дактилоскопия.

– Без проблем. В отделе у меня хорошие отношения. Сделают все, что попрошу даже неофициально. Наш штатный дактилоскопист неровно дышит на меня. Это даже мой бывший муж видел и сильно по этому поводу нервничал. А что нужно будет сделать?