если что-то случилось, они же наверняка смогут засудить меня за неоказание помощи или что-то в этом роде, плюс я все равно должна туда войти, чтобы отключить эту гребаную сигнализацию.

Юханна оставляет ведро у двери. Приставляет швабру к стене и заходит в Г6. Шарит рукой, находит кнопку сигнализации, и она перестает пищать. Юханна включает свет в прихожей. Изнутри квартиры доносится поскуливание. Похоже на раненое животное. Юханна быстро моет руки и дезинфицирует их. Старается не думать о том, что одна штанина прилипает к ноге. Что вода, которую она пролила, полна Вериной мочи. Ни разу не нормально. Юханна заставляет себя войти и включить люстру. Она громко кричит, когда видит, что Моника уставилась прямо на нее. Она сидит в постели. Старое лицо искажено гримасой. Рот широко открыт. Мышцы на шее натянуты, словно канаты. Руки вцепились в бортик кровати. Слабый металлический звон, и Юханна понимает, что вся кровать трясется. Это же, черт возьми, невозможно. Она подходит ближе, и кажется, что воздух становится гуще, он давит на кожу. Эй, говорит она. Эй, слышите меня? Сердце колотится в груди. Юханна протягивает руку. Быстро ее отнимает, когда Моника начинает протяжно стонать, звук доносится из самой глубины грудной клетки. Надо сходить за кем-то. Надеюсь, Адриан сейчас здесь. Юханна оборачивается, чтобы уйти, когда низкий звук переходит в неразборчивое бормотание, которое сначала сложно разобрать, но потом слова звучат четче. Я знаю, что ты сделала. Я знаю, что ты сделала, и он тоже об этом узнает. Юханна, не оборачиваясь, выходит в прихожую. Знает, о чем бормочет эта ведьма, но это же невозможно. Она не может знать. Никто не знает. Лицо в постели улыбается. Да нет же, произносит оно. Я знаю точно. А теперь я тебе кое-что скажу.

Нина

На рассвете началась гроза, а с ней пришел и дождь. Нина насквозь промокла после короткой перебежки от машины до «Сосен».

Она спускается в раздевалку и видит, что у одного из шкафчиков с голым торсом стоит Адриан из отделения Б. Когда он снимает джинсы, в кармане звенят ключи. За Ниной закрывается дверь, и он оборачивается. Сонно улыбается, очевидно, его совершенно не волнует, что он стоит перед ней в одних трусах.

– Здравствуйте, – говорит он и поправляет белокурую прядь своей прически а-ля Курт Кобейн за ухо.

Разве он уже родился, когда Курт Кобейн умер? Как бы там ни было, он всего на несколько лет старше ее сына. Нина выбирает шкафчик подальше от него. Вообще-то хорошо бы дождаться, пока он уйдет, и только потом переодеваться, но что ей делать сейчас? Просто глазеть на него?

– Как дела? – спрашивает Адриан, натягивая униформу.

– Хорошо, – отвечает Нина. – А у тебя?

– Не знаю, – усмехается парень. – Спросите, когда я проснусь.

Нина улыбается и кивает, пока Адриан рассказывает о своем концерте в Гётеборге. В клубе, о котором она никогда не слышала. Его группа играла на разогреве у команды с невероятным названием «Пот из жопы».

– Они из Траноса, – произносит Адриан так, словно это все объясняет.

Нина прикрывается открытой дверцей шкафчика, пока снимает джинсовую куртку и футболку. Торопится надеть через голову униформу. Не потому, что думает, будто Адриан подсматривает за ней.

Как бы он отреагировал, расскажи она, что тоже играла в группе?

Она переодевается в рабочие штаны и обувь. Захлопывает дверцу шкафчика.

– Блин, как же я хочу домой и спать, – говорит Адриан и тоже закрывает шкафчик.

– Да уж, и погода тоже не бодрит, – говорит Нина. Средних лет. До жути предсказуемая. На полпути к одной из коек в «Соснах».

Они вместе выходят в подвальный коридор.

– Ты сегодня играешь, да? – спрашивает Нина, включая свет.

– Да, – отвечает Адриан. – Здорово, что здесь, в «Соснах», у нас такая преданная публика. Только вот фанаток маловато.

– Не говори так. У тебя же есть Будиль.

Адриан смеется так, что смех отдается эхом, когда они выходят на лестницу.

Они прощаются в холле, и Нина идет в коридор отделения Г. Там тихо и пусто. Воздух кажется неприятным и наэлектризованным. В отдалении у дверей в квартиры она видит ведро с водой и швабру, прислоненную к стене.

Проходя мимо, Нина заглядывает в комнату отдыха, свет там выключен. Дождь стучит в окна. В полумраке мебель приобретает смутные очертания. Четырехугольники сероватого света из окон отражаются в черном экране телевизора.

Нина проходит полпути к комнате для персонала и вдруг слышит доносящийся с потолка металлический скрежет. Она останавливается и ждет, пока снова услышит этот звук. Прослеживает его до вентиляционной решетки. Встает на цыпочки и вытягивает руку. Осторожно постукивает. Из трубы внутри сыплются черные хлопья, похожие на пепел. Что-то снова скребется, теперь уже дальше по коридору. Словно когтями по металлу. Может, птица случайно попала в вентиляционную систему? Поэтому и воздух такой спертый.

Нина идет в комнату для персонала. Там никого. Юханна обычно почти прыгает от нетерпения в ожидании, когда же утренний персонал придет ее сменить. На столе грязная тарелка, раскрытая бульварная газетенка, наполовину полная чашка кофе, в которой свернулось молоко. Нина смотрит сквозь стекло в общий зал. Там тоже пусто. Достает папку с отчетами, но там нет записей о прошедшей ночи.

Нина снова выходит в коридор:

– Юханна?

Вопрос остается без ответа. Нина идет по коридору, мимо зала, где дождь барабанит по стеклянной крыше.

Ведро с водой стоит около комнаты Моники. Нина уже собирается войти и посмотреть, нет ли там Юханны, когда слышит плач, доносящийся из Г8.

Запах чистящих средств и мочи ударяет Нине в нос, когда она заходит в квартиру сестер. Вера сидит в постели и печально смотрит на нее.

– Здравствуйте, – говорит Нина. – Как дела?

Она приближается к кровати, и обувь прилипает к полу. Должно быть, Юханна мыла пол второпях.

– А что, если он вернется? – шепчет Вера в испуге.

– Кто? – удивляется Нина.

– Тот, который был в ванной.

– Наверное, это всего лишь Юханна, которая здесь работает.

– Нет. Она его тоже не видела.

Веру так трясет, что ей нужен оксасканд. Нина задается вопросом, как долго это продолжается.

И где, черт возьми, ошивается Юханна?

– Он злой, – продолжает Вера. – По-настоящему злой. Его не должно здесь быть.

– Ничего страшного, – успокаивает ее Нина и смотрит в ванную.

Там никого.

– Но он же хочет похитить Дагмар! – шепчет Вера, глядя на кровать, в которой все еще спит ее сестра.

Беспокойство растекается у Нины внутри. Иногда старики могут быть очень