– -Пусть еще посидят на кухне,-распорядился Зашибец.-Приготовьте им чайку.

– -А чайные ложки могут забрать на память!-истерически крикнул Сева.

– -Я понимаю ваше волнение,-сказал Роман Степанович.-К сожалению, мной была упущена маленькая формальность.-Он поднес к глазам Чикильдеева бумажку, напоминающую квитанцию из прачечной.

– -Что это?

– -Ордер на обыск.

Следователь присел на кровать и наклонил к Севе свою голову. Волосы на ней были светлые, прямые и короткие. "Совсем как мысли их хозяина",-с отвращением подумал Сева.

– -Откровенно говоря,-сказал Роман Степанович, понизив голос почти до интимного шуршания.-Я лично не верю в ваше личное участие в этом деле, но методика расследования требует…

– -Плебейские у вас методы,-отозвался Чикильдеев.

– -Что поделаешь, плебейство обязывает!-вздохнул следователь.-В принципе мы завершили осмотр, осталось подписать формальные бумажки. Может хотите умыться, чтобы лучше видеть понятых, а также то, что будете подписывать?

В ванной Сева, скривившись, долго с отвращением разглядывал себя в зеркале, всё больше убеждаясь, насколько нескладное существо мужчина. Нелепо сделано, явно впопыхах трудился Господь. Первый блин комом.

Из ванной вышел затравленный злобный волк по фамилии Чикильдеев. Правда, волк в халате, пахнущий L’Adieux aux Armes..

– -Ну, показывайте, что отыскали.

– -Отыскали,-сказал следователь.-Со времени последней генеральной уборки вас посещали две блондинки и одна брюнетка. Кто-то из них носит турецкую дубленку.

Сева был несколько озадачен такой проницательностью, но не подал вида.

– -М-да,-сказал он.-С вами нужно держать ухо востро. Может быть вы еще что-то нашли, а не рассказываете?

– -Пройдемте к понятым,-любезно предложил следователь.

Обосновавшиеся в кухне понятые были представлены соседом слева Куркиным и незнакомой мадам в жакете цвета “глухой алый”, с эллипсами в ушах и взрывом фугаса на голове – явно из дам того сорта, что собирают этикетки от масла Сканди и от чипсов Lay’s в надежде выиграть автомобиль или, на худой конец, пятьсот тысяч рублей. Оба они уже угостились жасминовым чаем Twinning’s, а мадам топила десертную ложку в малиновом варенье Ратибор, которое Чикильдеев хранил за банками с крупой на случай простуды. Лицо у мадам было оживленное, губы горели алым, будто она не успевала слизывать с них варенье. Но Сева видел, что это не так: слизывала она превосходно.

– -Граждане понятые, ваша миссия окончена,-сказал Зашибец.-Поскольку ничего предосудительного не обнаружено, посуду за собой придется помыть.

– -Спасибо за помощь,-добавил Сева.-А то я всё не мог припомнить, куда варенье поставил.

– -За банками с крупой стояло,-испуганно сказала мадам.

– -А больше там ничего не было? Вы хорошо смотрели?-деловито поинтересовался Зашибец.

– -А что могло?-прошептала дама.

– -Золото, валюта, драгоценные камни. Оружие на худой конец.

– -Я думаю: в крупе,-сказал сосед Куркин и привстал.-Они всегда в крупе прячут.

– -Крупу мы сами проверим,-быстро сказал Роман Степанович.-Подпишите акт и идите.

Понятые вышли, причем Куркин поманил за собой следователя, и Сева услышал громкий шепот в коридоре:

– -В манной посмотрите!..

– -Какие категорически полезные для общества люди,-сказал Зашибец, возвратившись.-Хорошо, что мы знаем, что ищем книгу. А то, благодаря их советам, могли бы еще что-нибудь совсем неожиданное найти.

– -В истории человечества еще не такое бывало,-сдержанно отозвался Сева.-Порасспросите на этот счет профессора.

– -Кстати, не знаете случайно, где эта тихая гордость отечественной науки?-спросил следователь.-Не могу ему дозвониться ни домой ни в институт.

– -Сдался он вам! По библиотекам бегает.

– -А вы, судя по всему, вчера с ним вместе бегали. Не покажете, где его там можно найти, в институте?

– -Я вам нарисую.

Брови Романа Степановича отрицательно зашевелились.

– -Боюсь, что всё равно не пойму. Страдаю пространственным идиотизмом.

– -Возьмите с собой ваших гавриков.

– -Странно. Я думал: вы будете рады снова увидеть вашего друга.

Внезапно Сева вспомнил.

– -Послушайте, совсем забыл рассказать. Когда мы были в институте, я слышал шаги, а потом закрылась дверь.

– -Ну и что?

– -Когда я выглянул, в коридоре уже никого не было. А коридор, между прочим, очень длинный. Значит?..-Сева посмотрел на Зашибца как Шерлок Холмс на Ватсона.

– -Что?

– -Включите дедукцию. Значит – кто-то двигался очень быстро, чтобы не быть увиденным. Короче – бежал!

– -Не понимаю, с какой целью кому-либо надо было прятаться в институте.

– -С целью подслушать, что говорил профессор!

– -Что же он такое говорил?

Сева вспомнил слова Флинта из любимой книжки: чем меньше нас, тем больше нам достанется, и понял, что зашел слишком далеко в своих рассказах.

– -Говорил что-то… очень научное. Я не понял.

– -Тем более, надо его проведать. Теперь я уже официально настаиваю, чтобы вы поехали со мной. Как свидетель по делу о странных шагах и захлопнувшейся двери.

Прошло не более часа, и чикильдеевское авто снова причалило к

тротуару возле уже известного нам здания Института истории цивилизации, сработанного людьми, не отягощенными чувством прекрасного.

На этот раз в коридорах института было гораздо больше жизни. Возле окон в излучинах бесконечных коридоров стояли и курили сотрудники, а из открытых дверей кабинетов были слышны обрывки научных споров:

– -…Я тебе говорю, хоть ты и кандидат наук: дичь перед ощипыванием в кипяток не суй: испортишь вкус! А рябчика сначала замачивают в холодном молоке…

– -…Если у тебя право покупать в пиках, а ремиз в масти слабоват, то сосед может перебить в трефах. Тогда третьему останутся бубны, и ты уже обязан прикупать к червям…

Чикильдеев шел, поражаясь необъятному кругозору ученых.

Дверь в Кабинет истории книги была приоткрыта. Зашибец и Чикильдеев беспрепятственно вошли в пахнущую плесенью тишину.

– -Вот здесь его любимое место, здесь он пасется,-со знанием дела объявил Сева.-Папочку свою сюда бросил вчера… нету папочки,-сообщил он с некоторым разочарованием.

– -Меня, знаете ли, больше интересует сам профессор.

– -Может быть он вышел в туа…-сказал Сева, но не докончил косвенного дополнения, поскольку глаза его внезапно наехали на половину ботинка, выглядывающую из-за шкафа, словно потерянный котенок.