– Не смейтесь надо мной! – сказала я.

– Да нет, ничего, просто ты так нелепо выглядишь. Конечно, я понимаю, твоей вины в этом нет, – сказала Рианнон. – Мама сказала, чтобы я взяла тебя на особое попечение.

– Почему это ты должна брать на особое попечение эту Вонючую Картошку? – спросила Марго.

– Потому что ее мать бросила.

– Она меня не бросала! – возразила я. – Не смей так говорить!

– Ладно-ладно, не напрягайся. Я же просто хочу оказать тебе любезность.

Говорить можно что угодно, но то, как вела себя со мной Рианнон, любезностью не назовешь. Я испугалась, что могу разрыдаться прямо перед этой троицей, и потому стрелой рванула в школу.

Я надеялась, что Рианнон побежит следом за мной. Мне хотелось, чтобы она обняла меня и сказала, что на самом деле я не выгляжу нелепо, а если это и так, то ей нет до этого никакого дела и что она все равно моя лучшая подруга.

Рианнон следом за мной не побежала. Она осталась ухмыляться на игровой площадке вместе с Марго и Джуди.

Я заперлась в кабинке туалета и немножко поплакала. Потом услышала, что в туалет кто-то вошел. Я зажала ладонью нос и рот, чтобы не было слышно, как я всхлипываю. Кто-то продолжал стоять снаружи, ждал. Ждал меня?

– Рианнон? – с надеждой спросила я.

– Это Сьюзен.

– Ой! – Я высморкалась в туалетную бумагу, спустила воду и вышла из кабинки. Я чувствовала себя ужасно неловко.

Сьюзен смотрела на меня. Я взглянула в висевшее над раковиной зеркало. Вид у меня был еще хуже, чем я могла предположить, – ко всему прочему добавился распухший нос и покрасневшие глаза.

– Я простудилась, – пояснила я, умываясь холодной водой.

– Ага, – кивнула Сьюзен, хотя мы обе знали, что это неправда.

Я попробовала слегка смочить водой волосы, чтобы хоть как-то их пригладить, но они продолжали пружинками торчать вверх.

Я вздохнула.

– Что? – спросила Сьюзен.

– Мои волосы. Я их ненавижу, – пробормотала я.

– По-моему, у тебя чудесные волосы. Я бы все отдала, чтобы у меня были такие же золотистые локоны.

– На самом деле они не золотистые, а почти белые и слишком курчавые. И к тому же я не могу их отращивать – вместо того чтобы опускаться вниз, они еще сильнее начинают торчать вверх.

– Я пытаюсь отрастить свои, но на это понадобится целая вечность, – сказала Сьюзен, трогая свои мягкие каштановые волосы. – Мне хочется, чтобы они лежали по плечам, но этого придется ждать года два, потому что волосы отрастают всего на полсантиметра в месяц. Говорят, что росту волос помогает витамин Е, поэтому я ем много яиц, зернового хлеба, абрикосы и шпинат, но, честно говоря, не вижу, чтобы это как-то помогало.

– Как много ты всего знаешь, Сьюзен.

– Да не так уж много.

– Нет-нет, ты вот знаешь, как растут волосы, и про витамин Е, и про всякое такое.

– Я не знаю, как заводить друзей, – сказала Сьюзен.

Мы посмотрели друг на друга.

– Я хочу быть твоей подругой, Сьюзен, – сказала я. – Только вот…

– Я знаю, – ответила она. – Рианнон.

– Мне очень неприятно, как она поступила с тобой. Знаешь, Сьюзен, твоя баллада… Я думаю, она очень хорошая.

– Э, нет. Насчет моей баллады Рианнон была совершенно права. Чушь я написала.

– Может быть… может быть, ты как-нибудь сможешь прийти, чтобы мы поиграли в доме у моего папы? – спросила я. – Дом у него небогатый и непафосный, это просто маленькое кафе, а мы живем над ним, на втором этаже. И спальня у меня тоже так себе, но…

– Я с удовольствием приду, – сказала Сьюзен.

Она улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ, но тут же сильно задумалась. Если мы со Сьюзен вместе уйдем после школы, Рианнон это заметит, и тогда…

– Как насчет субботы? – спросила я, оглядываясь через плечо и опасаясь, что Рианнон каким-то образом пробралась в туалет, стоит у меня за спиной и слушает.

– В субботу? Прекрасно, – сказала Сьюзен.

– Отлично! – сглотнула я. – Только…

– Не бойся, я ничего не скажу Рианнон, – сказала Сьюзен.

Я покраснела.

– Значит, в эту субботу? – переспросила я.

– Ага, в эту субботу.

– Приходи на чай. Только угощение будет не очень… Ты любишь бутерброды с чипсами?

– А что это такое? – подумав, спросила Сьюзен.

Я удивленно посмотрела на нее. Сьюзен знает миллион самых разных вещей, фактов и цифр, но не знает, что такое бутерброды с чипсами?

– Я знаю, что такое чипсы, – сказала Сьюзен. – Это жареная картошка.

– Ну вот, кладешь слой чипсов на намазанный маслом кусок белого хлеба – вот тебе и бутерброд с картошкой.

– Чипсы на булочке? – уточнила Сьюзен.

– Это, конечно, не очень здоровая еда, – смущенно сказала я. – Но, боюсь, мой папа специалист как раз по нездоровой пище.

– Интересная мысль, – сказала Сьюзен.

Тут в туалет, громко переговариваясь, ворвались Марго и Джуди, и у меня тревожно забилось сердце. Но ничего, обошлось – Рианнон с ними не было.

Марго, прищурившись, посмотрела на меня:

– Ты что, болтаешь с Зубрилой Потной?

– А вы что, нанялись к Рианнон в сыщики? – сказала Сьюзен. – Нет, она со мной не разговаривает. Со мной никто не разговаривает, и вам это хорошо известно.

Сьюзен вышла из туалета, а Марго и Джуди проводили ее насмешливым присвистом. Потом они повернулись ко мне. Марго продолжала смотреть на меня с подозрением.

– Ну и что же тогда ты здесь делаешь? – спросила она. – Рианнон тебя ищет.

– Правда?

Я проскочила мимо них и выбежала из туалета. Сьюзен шла впереди меня по коридору. Я обогнала ее и бежала, не останавливаясь, до самого класса. Рианнон была уже здесь, сидела на нашей парте, нетерпеливо покачивая ногами. Ноги у Рианнон классные – стройные, слегка загорелые. У меня-то ноги тонкие, как спички.

– Наконец-то! Ты что, бежала всю дорогу? Ты сегодня такая странная, Флосс, – вздохнула Рианнон. – И если тебе интересно, что я думаю, скажу, что ты выглядишь просто ужасно. Могу поспорить, что миссис Хорсфилд выставит тебя из класса. Ты же знаешь, какая она у нас строгая, без конца твердит, что рубашки у мальчиков должны быть аккуратно заправлены в брюки, а девочки не должны закатывать рукава на блузках. Нет, сегодня любимицей миссис Хорсфилд тебе не стать.

– Прекрати меня пугать!

– Я не пугаю. Просто говорю все как есть. Ты сегодня действительно выглядишь как сумасшедшая.

«А ты выглядишь дурой, когда разговариваешь, как Марго», – подумала я, но вслух этого не сказала.